В новом номере журнала «Палітычная сфера» опубликована статья руководителя Агентства гуманитарных технологий, философа и методолога Владимира Мацкевича, с содержанием которой предлагаем вам ознакомиться у нас на сайте.

Очередной номер журнала «Палітычная сфера» (№ 21(2), 2013) издан по результатам конференции Летучего университета «Интеллектуальная ситуация Беларуси: обстоятельства и самоопределение мышления» (Минск, 14-15 декабря 2012 года). Подробнее о конференции смотрите на сайте Летучего университета.

* * *

Разбирая и анализируя современную интеллектуальную ситуацию Беларуси, я буду исходить из ряда тезисов.

1. Будь то чистый, будь то практический разум, и тот, и другой заняты выявлением сущностей вещей, но по-разному.

Чистый разум выявляет универсальное в понятии, или в разумении: что есть вещь сама в себе, или что она есть для нас, для субъекта. Поэтому чистый разум, так или иначе, метафизичен. За физикой (природой) вещей=объектов он пытается усмотреть большее — метафизику вещей=объектов. То, чем не является единичная вещь=объект, а то, что есть общее у всех одноименных вещей=объектов, но не принадлежит ни одной отдельной вещи=объекту, а лишь обнаруживает себя в каждом отдельном случае. Наука стремится к воплощению идеала чистого разума, освобождая знание от всего единичного и случайного, отличающего каждую единичную вещь от любой другой.

Практический разум выявляет сущность вещей в их единичных воплощениях, стремясь к тому, чтобы каждая единичная вещь отличалась от одноименных других большим соответствием общему. Но не метафизическому общему, которое мыслится, а служебному общему, которое не принадлежит самой вещи, но существует в нашем отношении к вещам. Это отношение, примешиваемое к сущности вещи, в практическом разуме и отличает его от чистого разума. Инженерия, в отличие от науки, стремится к воплощению идеала практического разума, отличая одну вещь от другой по отношению к пользователю и потребителю. Не отвергая выявленной наукой сущности вещей, инженерия считает одни вещи лучшими воплотителями сущностей, чем другие, преобразует худшие вещи в лучшие.

2. Стремясь к воплощению идеала практического разума, инженерия не может достичь своего идеала, если опирается на науку с ее методом познания вещей. Наука, реализуя реалистическую установку, уходит от вещей, превращая их в объекты познания, а сами объекты берет в виде предметов, не отделяя в познании прознанное как оно есть от прознанного строго определенным методом. Научное познание объемлет методом вещь (объятая вещь и есть объект) и строит предметный, или дисциплинированный (дисциплина как ПРАВИЛЬНЫЙ разум, правильное мышление), мир. Мир, состоящий из онаученных предметов. Инженерия улучшает этот предметный мир под нужды человека. Но, улучшая предметный мир, инженерия отталкивается не от сущности вещей, от потребностей, целей и ценностей людей.

Тем самым, инженерия действует не в предметном мире, но в мире отношений вещей и людей, объектов и людей, предметов и людей. Самим своим существованием инженерия влияет на науку, стимулируя последнюю к мультипликации предметов, к созданию новых научных дисциплин, которые распространяют ПРАВИЛЬНОЕ научное мышление, чистый разум на вещи неявные, ранее не попадавшие в сферу научного познания. В том числе, инженерия стимулирует возникновение гуманитарных наук, или распространяет научный метод на гуманитарные явления, ранее исключенные из научного познания, поскольку представляют собой не воплощение сущностей, а отступление от них, не общее, а случайное.

Наука же, распространяя свой метод на случайное и особенное, придает предмету своего нового интереса объектное содержание, объективирует и даже овеществляет то, что не является ни объектом, ни вещью. Наука привносит метафизику в человеческие отношения. Метафизирует всё, чего касается, поскольку не может иначе. Поскольку таковы идеалы чистого разума. Инженерия следует в этом за наукой, не считаясь с тем, что сама же простимулировала науку к этому первоначально.

Поэтому действительный практический разум не должен заниматься тем, чем занят чистый разум (вещами и объектами), но отношениями между вещами, объектами, продолжением объектов в субъекте, но и между субъектами.

3. Маркс прозорливо отметил уход практического разума от объекта и объект-субъектных отношений в своих тезисах о Фейербахе. В полушаге от этого находился Фихте, который понимал, что практический разум воплощается не в науке, а в наукоучении, т.е. не в обращенности разума на объект, а в обращенности на отношении разума к объекту — в обращенности на предмет. Но ни Фихте, ни Марксу не удалось довести свои интуиции и прозорливость до конца, им не хватало средств и инструментов работы с системами, которые не есть объекты или вещи. Научный предмет сам по себе не есть объект или вещь, но система. Он изначально понимался как система, но описывался в старых категориях системы как система знаний или система наук о..., о чем-то, на чем сосредоточено внимание. Внимание, которое включено в саму систему, но обращено, направлено не на самое себя, а вовне, на объект.

4. Практический разум роднит с инженерией установка на улучшение. Но сама установка практического разума требует совсем иной интенциональности. Следует не только и не столько улучшать вещи, объекты, но подвергать критике само отношение «лучше-хуже». А также всю систему элементов, на которых это отношение может быть задано. Сами вещи ни хороши, ни плохи, их таковыми даже не делают, а просто считают люди. Значит, система, как то, на что направлен интерес практического разума, включает в себя и вещь, и человека, и то новое системное качество, которое возникает в связи человека с вещью.

5. Практический разум воплощен в старых типах деятельности: педагогике, политике и др. Но в большей степени он востребован в экологии и в подходе Аурелио Печчеи (1985) [1]. Экология сохраняет инженерное отношение к природе, но выходит за рамки этого отношения и включает в него отношение человека к природе и самого человека. Но такое расширение рамок не до конца отрефлектировано в самой экологии. А подход Аурелио Печчеи не стал до настоящего времени основанием для пересмотра экологической парадигмы.

6. «Критика критической критики». Если рассмотреть критику Канта как систему, состоящую из трех элементов-книг: «Критика чистого разума», «Критика практического разума», «Критика способности суждения», то приходится признать, что интерпретация связей и отношений между этими тремя элементами критики на протяжении двух с половиной столетий была однобокой и «некритичной». Главной в триаде всегда признавалась критика чистого разума. А отношения в триаде понимались как последовательное разворачивание от главного и принципиального к второстепенному и факультативному. Но если, не обращая внимания на хронологическую последовательность написания книг, главной признать критику практического разума, а критику чистого разума только как пропедевтику к главному, то система становится принципиально иной. Обнаружение и фиксация в практическом разуме нравственной составляющей в корне отличает структуру (дисциплину) практического разума от структуры чистого разума, а саму практику принципиально отличает от науки. Почти до конца ХХ века наука претендовала на то, чтобы объять своим методом и подходом все сферы человеческой деятельности, включая практику. Самые практические области онаучивались или обнаучивались. Педагогика объявлялась наукой, инженерия выделялась в особую науку, политика (коммунизм, во всяком случае) выдавалась за науку (научный коммунизм). Возникающие в ХХ веке системы управленческого знания (менеджмент), художественного конструирования (дизайн) и, наконец, экологии, всё это строилось как научные предметы, по лекалам, нормам и эталонам чистого разума. Критика такой интерпретации системы кантовской критики звучала давно, но до сих пор не оказывала влияния на систему образования и трансляции культуры и воспроизводства деятельности.

Современные университеты (и все образования в целом) не могут опираться на доминирующую дисциплинарность чистого разума, но на парадигматику практического разума.

7. Одна из самых последовательных попыток повернуть образование к практике предпринималась в философии прагматизма и инструментализма, наиболее ярко это проявилось в деятельности Джона Дьюи. Но ни Чикагский университет, ни метод проектов в педагогике не порывали с научным подходом и дисциплинарностью чистого разума. Методология в XIX и ХХ веках еще не эмансипировалась от науки и инженерии, поэтому попытки прагматизма были непоследовательными и противоречивыми. Они ограничивались переинтерпретацией научных предметов через проектное отношение, но с сохранением ценностных, мировоззренческих и «практических» онтологий науки. Учащихся и студентов учили видеть сущности вещей, учили объектам и предметам, вводили в предметный мир.

Задача и миссия образования в современном университете состоит не в обучении объектам природы и научным предметам, а в формировании систем деятельности. Систем, состоящих из: 1) объектов природы, превращенных в предметы деятельности; 2) человека (людей), на которых собираются средства, методы, инструменты и know how деятельности и человеческих качеств; 3) отношения человека к объектам и предметам деятельности, прагматических и познавательных установок.

Современный Университет не учит людей-студентов, а собирает в самом себе новые подсистемы деятельности и выпускает их в мир, тем самым меняя этот мир. То есть реализует практическую установку.

Литература

1. Печчеи, Аурелио. Человеческие качества. — М.: Прогресс, 1985.

Сноски

1. Осознавая пределы экономического роста и технологического прогресса, а также экологические угрозы, принимая все это как вызов всему человечеству, Аурелио Печчеи (и созданный им Римский клуб) предполагал и предлагал активный ответ на этот вызов: изменение не только экономических стратегий, технократической идеологии, но и человеческих качеств, т.е. фактически то, что мы называем гуманитарными технологиями.

«Палітычная сфера»