15 декабря в рамках фестиваля документального кино о правах человека Watch Docs Belarus состоялся показ фильма «Откуда берется пыль и куда деваются деньги» о том, как эстонский «Театр NO99» сыграл в политику.

Сыграл, или разыграл игру, в которую втянулись другие политики, эстонские СМИ, правительство, банки и электорат.

44 дня с марта по май 2010 года в Эстонии разворачивалась огромная игра. Эстония — маленькая страна, ее население (1 315 635 человек) в два раза меньше чем в Минске с ближайшими пригородами (в Минской агломерации в 2017 году официально проживали 2 645 500 человек).

А ведь я мечтал об игре в национальных масштабах с начала 1990-х. В 1994 году в своей книге «Беларуси: вопреки очевидности» я писал:

«Культурная политика приходит на смену политике в конце XX века вместе с новым номинализмом, сменой рамок и картин мира, с «переоценкой ценностей». Культурная политика есть манифестация современной формации мышления в пространстве деятельностных реализаций, когда государство перестало быть манифестацией гегелевского абсолютного духа. Культурная политика — это игра в мир XXI века. Проигрывание и промысливание настоящего и будущего в действительности вместо строительства «светлого будущего» или пассивного ожидания его.

Непонятно? Мне тоже. Давайте сыграем в это, все, что выиграем, будет наше. В такой игре проигрывает только тот, кто не играет».

Я не только мечтал, но и играл. Играл со всем, до чего дотягивались мои руки, голова, сознание. Играл с теми, кто соглашался играть со мной. Играл в то, до чего простиралась моя фантазия и воображение.

С момента возвращения в Беларусь я собирался сыграть в президентские выборы. Сначала предложил Зенону Позняку сыграть вместе, но он меня не понял. Пришлось сделать предложение Станиславу Шушкевичу, но и он был слишком серьезным, играть не умел и не хотел. Пришлось играть одному, с небольшой группой молодых и горячих людей. Конечно, игра была совсем не того масштаба, что хотелось бы, но мы кое-что тогда выиграли. Выиграли аналитическую группу Агентства гуманитарных технологий, выиграли телепередачу «Проспект» на БТ, еще много разного.

Потом была игра в парламентские выборы. Выборы я проиграл, но написал книгу, которая не столько про мое собственное участие в выборах, но про избирательный процесс и устройство выборов в Беларуси. Я до сих пор уверен, что эта самая лучшая книга о выборах в Беларуси. Правда, ни один политик ее не осилил. Даже когда Станислава Богданкевича изгоняли из Дома правительства, собрав свои вещички в сумочку, он кинул сверху эту книгу. А когда журналисты, сопровождавшие его исход из большой политики, спросили о ней, он просто отмахнулся: так, подарок, не читал.

Потом я играл в «Хартию’97». Сначала Андрей Санников тоже готов был сыграть в это, но, попав под дурное влияние, стал слишком серьезным и все погубил.

Потом были еще игры в «Движение» в 2005-2006 годах, в Национальную платформу гражданского общества в 2009-2012 годах. Это только самые большие игры.

С 2009 года и до сих пор я играю в Летучий университет. Пока получается.

Но развернуть игру в национальном масштабе мне ни разу не удалось. Игроков мало. Люди слишком серьезны, недопустимо серьезны, поэтому не в состоянии понять, что игра куда серьезнее их взрослых, нудных и рутинных занятий. Серьезнее, глубже, честнее и реальнее, чем та имитация бурной деятельности (ИБД), которой они так увлечены, с фиктивно-демонстративными продуктами (ФДП), которые они так ценят.

Почему же в Эстонии получилось, а в Беларуси не получается?

В ответе на этот вопрос пришлось бы перечислить огромное количество факторов. Это и размеры страны, и опыт демократии и свободы в Эстонии, чего нет в Беларуси, это и уверенность эстонцев в необратимости их независимости и достижений страны за эти десятилетия.

Можно среди этих факторов упомянуть и талантливость тех, кто играл в Эстонии, и мою бесталанность.

Но еще не нужно забывать, что я хотел (и хочу по-прежнему) не театрализованное действо, а организационно-деятельностную игру (ОДИ) в национальном масштабе, а это во много раз сложнее театра.

Много факторов не позволяет (пока) организовать и провести такую огромную сложную игру. Но я не теряю надежды.

Игра — дело серьезное. И выигрыш в игре более чем реален.

Когда дети играют в «дочки-матери», в школу или в доктора, предполагается, что то, чем они заняты — это понарошку, а вот реальная мама и дочка, учительница и ученики, доктор и больной — это реальность. Игра — это сосуществование в одном пространстве, на одном отрезке времени реальной реальности и воображаемой. Воображаемую реальность можно оборвать, прекратить в любой момент, а вот реальную реальность приходится терпеть и иметь независимо от желания. Понарошечный доктор делает уколы не больно, училка ставит понарошечные двойки, а воображаемая мама может привести воображаемые угрозы в воображаемое исполнение, чего никогда не позволит себе в состоянии «вне игры». Существование внешнего мира и реальной реальности является обязательным условием игры. Изобразить понарошку можно только то, что существует в реальности.

А если сыграть в игру?

Предположим, мы примем всерьез концепт «Общество спектакля» Ги Дебора, афоризм Уильяма Шекспира «Весь мир театр» и философию Йохана Хейзинги из «Осени средневековья» и «Homo ludens», то почти все из того, что мы можем наблюдать в мире, есть игра. Люди играют в игры, играют во все, во что могут сыграть.

Парадокс игры состоит в том, что то, во что играют, автоматически становится реальностью — противоположностью игровой действительности.

То есть реальность — это то, во что можно сыграть. Но из этого парадокса мы можем сделать и другой вывод: то, во что мы играем, кажется нам реальностью только до тех пор, пока мы в это играем, а когда прекращаем играть, может оказаться, что сама эта реальность есть игра.

Это сложная авторефлексивная конструкция. Нужно пояснить ее на простых примерах.

Бокс, любой вид борьбы на ринге, татами, арене — это игра. Предполагается, что участники боя бьются, не то чтобы понарошку, но не до смерти. Не всерьез. Футбол, баскетбол, хоккей — командные игры. Но на исход любой из этих игр можно делать ставки — сыграть в тотализатор или спортлото. Это игра в игру. Для участников тотализатора, для букмекеров футбол и бокс являются той реальностью, к которой они относятся всерьез, от которой зависит их выигрыш или проигрыш в тотализаторе. Поэтому у букмекеров возникает закономерное желание прекратить в боксе и футболе игру, чтобы иметь заранее предсказуемый результат. Так появляется коррупция в спорте. И было бы удивительно, если бы она не появлялась. Букмекеры подкупают участников игры, которая от этого перестает быть игрой, но заинтересованы в том, чтобы делающие ставки продолжали верить в это, как в игру с непредсказуемым результатом.

Многие современные философы и политологи вслед за Хейзингой и независимо от Ги Дебора склонны рассматривать политику как игру, как гейм, или противоборство политических игроков на глазах у изумленной публики. А уж то, что выборы почти везде превратились в огромное шоу, и вовсе ни для кого не секрет. А вот то, во что играют политики, принято считать реальностью. Ну, например, демократию. Разворачивается дорогостоящее шоу со спецэффектами и актерской игрой, а избирателям предлагается считать это демократией и верить в ее реальное существование.

И вот таллиннский «Театр NO99» сыграв в игру. И многие зрители, критики, рецензенты перестали понимать, где театр, а где реальность? И что является реальным: то, во что играют актеры, или то, что является содержанием их игры?

Игра «Театра NO99» могла закончиться созданием новой партии «Единая Эстония», и, судя по популярности, эта партия могла претендовать на 7-8 мест в эстонском парламенте. Актеры могли стать депутатами. Имели на это все права, как граждане. Более того, они заработали эти депутатские места своей реальной обстоятельной работой. Но актеры отказываются от этой «победы» и возвращаются к обычному театральному репертуару.

Что это было?

Зачем?

Чего они этим добились?

Как сказал один из героев этого фильма и всей игры в «Единую Эстонию» во время визита в Минск: «Мне кажется, что эстонцам стало немного стыдно».

По-моему, это отличный результат — стало немного стыдно.

За что стыдно?

А за то, что они поняли:

• что вовлечены в огромную общенациональную игру в выборы;
• что делали вид, что принимают эту игру как реальность;
• что те, кто вовлек их в эту игру, продолжают делать вид, что не знают, что все знают, что это срежиссированная игра;
• что они продолжают делать вид, что не знают этого всего.

Даже детям было бы стыдно, если бы в игре они забыли, где реальная мама, а где «мама-понарошку». Даже детям понятно, что Деда Мороза не бывает, это игра такая. Хорошая игра, приятная, нужная. Но им немного стыдно, когда взрослые делают перед ними вид, что ряженный в бороду из ваты дядя — реальный Дед Мороз, более того, взрослые хотят, чтобы дети в это верили.

Ну, надо же к детям относиться всерьез!

И играть всерьез. И всерьез различать игру и реальность.

И уж тем более, нужно принимать реальность такой, какова она есть. Если реальность является игрой (как политика и выборы, например), то и относиться к ней, как к игре.

Игра — дело серьезное.

Кто бы не играл в политику, кто бы в нее не заигрывался, последствия этой игры, выигрыши и проигрыши касаются всех и каждого.

И тех, кто знает, что играет, и тех, кто делает вид, что не знает, и тех, кто действительно не знает в силу своей наивности.

Самое глупое — оказаться в игре и отказываться признавать это игрой. Так ведут себя шахматные фигуры на доске — они точно не знают, что ими играют. Но люди-то обязаны знать?

Знать, чтобы играть, играть, чтобы выигрывать. С фигурами, которыми играют, никогда не делятся выигрышем. А вот проигрыш делится на всех, в лучшем случае, и просто перекладывается на тех, кем играли, поскольку они наивны и все равно ничего не понимают.

Можно отказаться участвовать в навязываемых играх. Особенно, когда вам не оставляют шансов на самостоятельную игру. Не надо играть в лохотрон.

Но играть все равно надо. Надо проигрывать самые страшные и неприятные аспекты реальности.

Зачем? Затем, чтобы разобраться и понимать.

Разобраться с тем, где игра, а где реальность. Или где сцена, а где арена, как об этом рассказывает Гинтаутас Мажейкис.

И не просто разбираться с тем, где, что. Но и понимать. Проигрывая нечто, мы начинаем это понимать. Как дети, играя понимают мир вокруг себя. Так и мы, все, что очень трудно для понимания, становится понятным, как только мы научимся в это играть.

Будьте как дети! Играйте и выигрывайте!

И я все еще надеюсь сыграть в современную независимую развитую европейскую Беларусь.

Сыграть и выиграть. Одну Беларусь, одну на всех нас.

Текст впервые был опубликован в блоге Владимира Мацкевича в Фейсбуке: