Лучше переговоры — пусть затяжные и сложные, — чем гибель людей в вооруженном конфликте в Украине. Хотя эффективность встреч контактной группы в Минске вызывает массу вопросов.

По данным СМИ, в Минске идет подготовка к очередному заседанию контактной группы по урегулированию ситуации в Украине. Ранее уже прошли три раунда минских переговоров, однако они не принесли мир на украинскую землю. Встречи представителей конфликтующих сторон продолжаются, а война идет своим чередом: города и села обстреливаются, гибнут люди.

Какой смысл в достигнутом, так называемом, перемирии? Ширмой для каких процессов служат «минские переговоры»? Имеют ли они вообще перспективы?

На вопросы Службы информации «ЕвроБеларуси» отвечает глава Рады Международного консорциума «ЕвроБеларусь» Владимир Мацкевич.

— Минские консультации по Украине продолжаются, как и война на Донбассе. Пусть и с меньшей интенсивностью, но боевики обстреливают Донецк, другие населенные пункты, гибнут люди. Складывается впечатление, что переговоры и война — это параллельные, мало связанные между собой процессы. И организованы консультации вовсе не ради достижения мира.

— Именно такое впечатление и складывается. Как много раз говорили неангажированные трезвые аналитики, минский переговорный процесс и вопросы, выносимые на его обсуждение, не решают проблем росийско-украинского конфликта.

В то же время, и Киеву, и Москве некоторое перемирие было очень необходимо. Россия рассчитывала заменить неорганизованные волонтерские формирования на регулярные воинские части, что сейчас фактически и происходит. Правда, о том, кто сейчас воюет на Донбассе, ходят упорные слухи; кроме регулярных войск, там остаются некоторые «ополченцы», казаки.

Боеготовность украинской армии оставляет желать лучшего. Вести войну добровольческими батальонами, которые трудно поддаются управлению, невозможно. Подготовка добровольцев позволяет удерживать занятые позиции и вести партизанскую войну против сравнительно небольших отрядов боевиков. Регулярная украинская армия, несмотря на героизм и самоотверженность, неспособна противостоять регулярным российским войскам.

Перемирие необходимо обеим сторонам конфликта, при этом ни его причины, ни последствия не устранены. В силу того, что Россия все время отказывается признавать руководство военными действиями на Донбассе, она обезопасила себя и утверждает, что Кремль не контролирует «ополченцев».

Ситуация «ни войны — ни мира» достигнута не на переговорах в Минске. Президент Литвы Даля Грибаускайте озвучила радикальное мнение, согласно которому США и Евросоюз надавили на Порошенко, на Киев, принудив его к миру.

— Такое ощущение, что минские переговоры являются ширмой для прикрытия иных процессов, не видных глазу. Ведь даже чисто технический процесс — обмен военнопленными — то идет, то не идет, и совершенно не по минскому плану.

— На консультациях в Минске не выработан последовательный план обмена военнопленными, ход выполнения которого могли бы контролировать ОБСЕ или другие международные структуры. В Минске достигнута принципиальная договоренность об обмене военнопленными, а детали согласуются на месте. Можно констатировать, что эта договоренность как-то выполняется, но при этом процесс во всех деталях согласуется на более низком уровне.

Является ли переговорный процесс ширмой? Да, безусловно! И Порошенко поддерживает тесные контакты с Кремлем, которые не ограничиваются знаменитым разговором с Путиным — они поддерживаются на уровне министров, спецслужб. Идут интенсивные консультации США и Евросоюза и с Киевом, и с Москвой, которые не предаются огласке. Подобные переговоры — обычная практика для затяжной войны, и значительная часть контактов является секретной.

— Бесконечные атаки боевиков на Донецкий аэропорт не вписываются даже в военную логику. Заместитель главы Днепропетровской облгосадминистрации Борис Филатов в сердцах выматерился: согласно минским договоренностям, аэропорт должен перейти в руки боевиков, а стрельба в собственном доме — это уже прерогатива психиатров.

— Мне не известны решения ни на одном уровне, которые бы решали судьбу Донецкого аэропорта. Условия перемирия предполагают, чтобы военные части оставались на достигнутых позициях, так что военные действия вокруг аэропорта являются явным и наглым нарушением минских договоренностей.

Однако не соглашусь с тем, что военные действия не вписываются в логику войны. Еще как вписываются в логику гибридной подлой войны, которую развязала Россия против Украины. Сначала Крым оккупировали «зеленые человечки» без опознавательных знаков, а сейчас русские войска воюют на Донбассе. Но при этом Кремль не берет ответственности на себя за действия российских войск в Украине. А слабое международное сообщество ничего не может противопоставить тактике наглой лжи. Именно такая тактика взята на вооружение Россией.

Россия фактически решает свои внешнеполитические и военные проблемы руками людей, которые ей формально не подчиняются. А война ведется по единому плану и с единым командованием, но Россия не берет на себя ответственность за войну.

Такие действия характерны для террористических групп, которые совершают теракты, но не берут на себя ответственность за их совершение или даже не выдвигают конкретные требования. Некоторые террористические группы и не имеют конкретных требований — они дестабилизируют ситуацию в стране, в регионе, и, пользуясь хаосом, решают свои проблемы. Россия переняла тактику и образ действий террористических группировок. И это страна, в недавнем прошлом — одно из ведущих государств мира, которое входило в «восьмерку», «двадцатку» мировых лидеров, является учредителем и членом Совета безопасности ООН.

— Не становится ли Минск площадкой для легитимизации «ДНР» и «ЛНР»?

— Площадка есть площадка: ни Леонид Кучма с украинской стороны, ни российский посол Михаил Зурабов не способны решить такую задачу, как легитимизация псевдореспублик. Я вообще не уверен, что нынешнее состояние международного права и состояние международных отношений способно решить эту проблему.

 — Какие перспективы вообще имеют минские переговоры?

— Мирным переговорам альтернативы нет. Решение конфликта политическими средствами — лучше, чем любая война. Поэтому лучше переговоры — пусть затяжные, пусть сложные, — чем гибель людей, тем более — мирного населения, которое не участвует в этой войне.

Пока видимая часть переговоров действительно малоэффективна, но это лучше, чем ничего.