Сейчас в Беларуси тяжелое экономическое положение, но не настолько тяжелое, чтобы ожидать массовых радикальных протестов.

Институт политических исследований «Палітычная сфера» опубликовал исследование, в котором прогнозирует рост социальных и политических протестов в 2015 году. Свой вывод исследователи обосновывают двумя факторами: ухудшением социально-экономической обстановки в Беларуси и приближением президентской кампании.

Стоит ли увязывать перемены в Беларуси только с уличной протестной активностью людей? Насколько массовыми и радикальными могут стать протесты? Есть ли альтернатива беларусской «Площади»?

На вопросы Службы информации «ЕвроБеларуси» ответил глава Рады Международного консорциума «ЕвроБеларусь» Владимир Мацкевич.

— Институт «Палітычная сфера» прогнозирует на 2015 год рост политических и социальных протестов. Активизацию демократической части населения мы наблюдаем во время всех общенациональных политических кампаний. Какие формы и масштабы могут приобрести массовые протесты в нынешнем году?

— Я бы воздержался от такого рода прогнозов. Протесты достаточно трудно прогнозировать, исходя из представлений о выборах. Обычно протесты связаны с резким ухудшением социально-экономической и политической обстановки в стране. Если ухудшение происходит медленно, к ухудшению адаптируется и народ, и власти — привыкнут.

Если говорить об организованных протестах, то в оппозиции сегодня практически некому взяться за организацию массовых акций протеста.

— Протестная активность общества (социальная, и уж тем более политическая) невелика. Зачем нужны протесты, которые не дают эффекта?

— Давайте попробуем разобраться.

Зачем нужны протесты — вопрос некорректный. Протесты — это сигнал, что в стране что-то не так, что общество недовольно, что люди требуют перемен. Протесты ради протеста — это уже отклонение.

Если верхи не собираются проводить перемены, в низах возникает необходимость побудить верхи к переменам. Тогда и возникают протесты — как сигнал к необходимости перемен и как следствие бездарного правления власти.

— Проект «Площадь», который подразумевает смену политического режима путем массовых акций протеста в случае фальсификаций выборов, потерял свою актуальность после 19 декабря 2010 года и окончательно похоронен русско-украинской войной. Значит, народная отставка Лукашенко не грозит?

— Я категорически не согласен с оценкой, что протесты потеряли актуальность после 19 декабря 2010 года. Протесты во время последней президентской кампании были жестоко, кроваво подавлены; после того Лукашенко не раз давал понять, что новых протестов, или беспорядков, как он выражается, не допустит. Протесты не могут потерять актуальность, если существуют экономическая и политическая потребность в них.

Я считаю также, что протесты в Беларуси и в Украине несравнимы, несопоставимы. Майдан в Украине — яркий пример конструктивных протестов, который привел к отставке насквозь прогнившего режима Януковича и к легитимной смене власти. Нужно было довести украинский народ до такого состояния: всеохватывающая коррупция, нищета, колоссальный разрыв между богатыми и бедными. Такой разрыв в Беларуси не наблюдается, отсюда — и несопоставимость причин и масштабов протестов у нас и в Украине.

— С потерей проекта «Площадь» оппозиция лишилась единственной стратегии, которую проповедовала на протяжении последних политических кампаний. Надежды, что массы сметут диктатуру, больше нет. А что взамен?

— В 2006 году никто как раз не призывал людей на «Площадь», никто не рассчитывал, что «Площадь» поможет оппозиции прийти к власти через отмену сфальсифицированных выборов. Оппозиция была не готова к «Площади», хотя опыт украинского Майдана 2004 года уже имелся. В том, как раз, и состояла ошибка оппозиции — тогда можно было рассчитывать на успех «Площади».

Неготовность оппозиции к массовым протестам в 2006 году послужила толчком к тому, что в 2010 году оппозиция определила «Площадь» как стратегическую задачу. Это было глупо, потому что оппозиция плохо готовилась к массовым протестам, а власть оказалась более подготовленной к «Площади». Власть оказалась готова перевести массовые протесты в массовые беспорядки; и хотя провокация с беспорядками провалилась, власть использовала весь репрессивный механизм для зачистки политического поля от инакомыслия и для запугивания людей.

С 2006 года оппозиция не усилилась, не увеличила свой количественный состав, хотя для этого были все условия: репрессии после 19 декабря 2010 года, кризис 2011 года, ухудшение экономической ситуации 2014-2015 годов.

Организационно оппозиция еще больше ослабела, лидеров, способных организовать широкое общественное движение (я не говорю о массовых протестах), практически не осталось. Поэтому сейчас, накануне президентской кампании 2015 года, ставить целью организацию массовых акций протеста — безответственное поведение. Такие призывы могут исходить только от маргинальных и мелких деятелей.

— Народ боится менять политическую власть путем массовых протестов. Режим Лукашенко власть добровольно не отдаст. Значит, беларусам уготовано терпеть и дальше, уповая на милость Всевышнего?

— Если протесты возникают стихийно, значит, к ним никто не готовится. Стихийные протесты возникают в силу резкого ухудшения социально-экономической ситуации, политической обстановки. Сейчас в Беларуси тяжелое экономическое положение, но не настолько тяжелое, чтобы ожидать массовых радикальных протестов.

Безусловно, массовые увольнения на МАЗе, остановка ряда беларусских предприятий, готовность режима допустить массовую безработицу — все это может вызвать негативную реакцию людей на действия власти; негативную, но не крайне негативную, поскольку ситуация в стране еще не крайне тяжелая.

Против чего люди выходят на улицы протестовать — только одна составляющая массовых протестов. Вторая составляющая — за что люди готовы бороться. Вторая часть массовых протестов связана с позитивными предложениями, идеями: за что, ради чего.

В оппозиции не осталось политических лидеров, за которыми народ готов пойти, нет идей, предложений, ради которых люди готовы рисковать. Нет чрезвычайных причин для протеста: всеохватывающей коррупции нет, повальной нищеты нет, высокой безработицы нет, — способных вызвать крайне негативную реакцию народа к властям; негативную — да, но крайне негативную — нет.

Отсутствие позитивных идей и предложений — понятных большинству, доступных, распространенных через СМИ или другими способами, — ожидать серьезных проявлений массовой активности не приходится.

На что надеяться? Необходимо выращивать в оппозиционной среде привлекательных лидеров, вырабатывать позитивную программу, не ставить во главу угла радикальные методы действий. В такой ситуации остается надеяться на эволюционный путь: диалог, коммуникации с властью. Ведь власть не справляется с вызовами, которые ставит перед ней время и эпоха, практически с самого начала: не справлялась в 1990-е годы, не справлялась с вызовами нового тысячелетия, не справляется и с нынешними вызовами. Власть реагирует, подстраивается под вызовы изменяющейся ситуации, меняющегося мира.

Но если не будет силы, способной принять современные вызовы успешнее власти, приходится рассчитывать только на то, что власть вынуждена будет пойти на диалог хотя бы по локальным и частным проблемам.