Мы застряли в 1990-х годах — нам практически не предлагают новых образовательных услуг. При этом абитуриент дезориентирован и имеет ложное представление о высшем образовании.

Прием документов на бюджетные места в государственных вузах Беларуси продлился до 15 июля, т.е. до сегодняшнего дня. На некоторые специальности в БГУ в первые дни собрались очереди из абитуриентов. Все большей популярностью там пользовались инженерно-технические специальности, отметили в приемной комиссии. Высокие позиции по-прежнему сохраняет БГУИР, но подросли и рейтинги БНТУ и БГТУ.

Как сообщала Служба информации «ЕвроБеларуси», мечтой абитуриента-2014 было стать программистом, чтобы уехать в Европу и США. Опрос пришедших тогда на День открытых дверей в БГУ будущих «программеров» показал, что после получения специальности большинство из них планирует эмигрировать на Запад. И это говорили лучшие представители инертной массы участников провальных вступительных кампаний.

Изменит ли их планы недавнее вступление Беларуси в Болонский процесс? И куда и для чего теперь движется машина под названием «высшее образование»?

О наборе студентов, европейских и отечественных образовательных трендах и о том, на что должна ориентироваться наша система высшего образования, служба информации «ЕвроБеларуси» побеседовали с экспертом Агентства гуманитарных технологий, кандидатом педагогических наук Светланой Мацкевич.

— Если бы вы сейчас были абитуриентом, в какой вуз и на какую специальность пошли бы подавать документы?

— Сложно себя представить абитуриентом... (смеется) У меня была уже ситуация, когда поступала дочка — тогда еще можно было рассуждать о вариантах. Сейчас, как мне кажется, абитуриент дезориентирован. Ему очень сложно определиться в выборе. При этом трудно сказать, что выбирает абитуриент или его родители. Они имеют ложное представление о высшем образовании, думая, что это — профессия. Но ведь это не совсем правильно.

А поскольку с профориентационной работой в школах у нас не все в порядке, то ориентация идет, скорее, таким образом: получить профессию, чтобы потом хорошо устроиться в жизни и иметь неплохую зарплату. И при этом мало кто из абитуриентов сейчас думает о неких больших перспективах, о дальней карьере.

Сейчас сложно сориентироваться на существующем поле образовательных услуг особенно тем абитуриентам, которые действительно хотят достичь больших высот, о чем-то мечтают. Обычному абитуриенту, который просто хочет получить профессию и стабильность в жизни, все равно куда идти. Любой вуз Беларуси эту стабильность и определенный тип профессии дает.

Другое дело, что конъюнктура на рынке труда со временем меняется, но при этом ни один вуз сегодня не открывает больших перспектив и трендов развития для абитуриента. А если абитуриент мечтает о чем-то глобальном, то, скорее всего, его взгляды будут устремлены не на Беларусь, а за ее пределы.

— Нужно ли набирать студентов на непопулярные специальности, чтобы кем-то заполнять вакансии с низкими зарплатами?

— Да, это так и делается, искусственно — централизованно, целенаправленно. Таким образом регулируется спрос на возникающие «пробелы» на рынке труда. Для этого и создаются определенные льготные условия для поступления, что привлекает кого-то из абитуриентов. И дыра закрывается.

Но винить в этом систему управления нельзя. Скорее, тут нужно давать рекомендации не о том, чтобы закрывать дыры, а нужно принципиально менять тактику и стратегию регулирования этих отношений рынка труда и образования.

— Т.е. наша система высшего образования при наборе студентов четко ориентирована на беларусскую экономику, а не на удовлетворение спроса населения?

— Да, скорее так. Это исходит, в первую очередь, от государственных структур. Это государственная система планирования, и это нормально. Другое дело, что, начиная с 1990-х годов, когда в системе планирования пошли сбои, те же госструктуры вынуждены учитывать существующий спрос на образовательные услуги со стороны населения, моду и конъюнктуру. Этот фактор влияет на динамику поступлений.

Еще один фактор — спрос со стороны работодателей, непосредственно от частного или государственного сегмента рынка. Думаю, что этот спрос резко разнится сейчас в частном и государственном секторах на определенную квалификацию.

Есть расхождения и в том, что для государства и для работодателей есть свой спрос на квалификацию, а со стороны абитуриентов и их родителей — совершенно иной спрос. И как найти эту золотую середину, зависит уже от искусства проектирования образовательных услуг. Но у нас сейчас этим просто никто не занимаются.

— Дефицит специалистов каких профессий, на ваш взгляд, существует в Беларуси? Кого нам остро не хватает?

— Сложно судить. В свое время поднимался вопрос о том, что у нас — переизбыток экономистов, бухгалтеров, юристов. А вот я думаю, что Беларусь до сих пор остро нуждается в очень классных менеджерах (в интеллектуальной составляющей менеджмента), в хороших юристах, которых не так много, и точно так же нуждается в хороших экономистах.

Поэтому здесь вопрос не столько в количестве специалистов, сколько в их качестве. На фоне массовой подготовки экономистов, юристов и т.д., общий их уровень в плане квалификации достаточно низкий. Если смотреть на это с точки зрения развития Беларуси и динамики профессиональной конъюнктуры, то вопрос, в первую очередь, должен ставиться о качестве подготовки.

И если случается ситуация, когда мы нуждаемся в нестандартном подходе в ряде областей — судопроизводства, управления, медицины, развития сельского хозяйства и др., то оказывается, что хороших специалистов найти очень сложно.

— Есть ли некие европейские тренды для абитуриентов, которые игнорируют наши вузы во время вступительных кампаний?

— Я бы не сказала, что есть какой-то единый устойчивый европейский тренд. В каждой стране эти тренды разные и тоже ориентированы на существование разных факторов, исходящих от разных социальных субъектов.

Другое дело, что европейские вузы и их менеджмент достаточно серьезно работают в плане проектирования, прогнозирования и моделирования новых образовательных услуг. Они предлагают рынку образовательных услуг интересные направления подготовки образования как гуманитарного профиля, так и технического. И при наличии такой множественности образовательных предложений абитуриент может выбрать то, что ему нужно. Но это, конечно, зависит еще и от самоопределения абитуриента.

В Беларуси же мы наблюдаем, как длительное время нам практически не предлагают каких-то новых образовательных услуг, конъюнктура профессий и направлений специальностей до сих пор остается прежней. Мало что изменилось и отличается от начала 1090-х годов. Т.е., с одной стороны, новых направлений очень мало. С другой стороны, сегодня абитуриент неспособен серьезно самоопределяться и выбирать профессию.

Таким образом, в Беларуси существует инерционность получения высшего образования. А зачем оно нужно, мало кого интересует. Т.е. общая тенденция получить высшее образование бессодержательная. Скорее, она социального порядка. Поэтому личностного самоопределения абитуриентам явно не хватает, и они идут на поводу у социальной конъюнктуры на фоне низкого уровня предложения новых образовательных услуг.

Тем не менее, как-то эти вещи стыкуются, и к сентябрю, как показывает практика, стыковка удается. Поэтому кричать о том, что у нас в этом плане «что-то не то», не нужно, ведь чисто технологически все в порядке. Вопрос в содержательном плане и в том, ставится ли вообще задача развить изменения системы высшего образования.

Я думаю, что со вступлением в Болонский процесс появилась надежда на то, что высшее образование Беларуси начнет ориентироваться на новые методы управления. В частности, будут применяться методы прогнозирования, программирования, моделирования новых профессий и новых направлений подготовки. Т.е. будут смотреть уже не на существующую конъюнктуру экономики, а на перспективу, на такой опережающий тренд.

Но пока я не вижу этому подтверждения как со стороны государственных структур, так и со стороны работодателей и потребителей качества образования.

— Вступление Беларуси в Европейское пространство высшего образования пока никак не повлияло на образовательные процессы внутри вузов?

— Никак. Вступили и вступили. И, по большому счету, нужно закатывать рукава и начинать много чего делать. Но я не вижу, чтобы что-то делалось. Ощущение зависания системы. Т.е. долго-долго добивались и вроде бы как добились (при определенных условиях). А что, собственно, дальше делать, и не знают.

Опять естественным путем, инерционно будут стыковаться спрос и предложение. Но вопрос другой: куда и для чего движется вся эта машина под названием «высшее образование»?

Миссия высшего образования не должна ориентироваться на удовлетворение спроса абитуриента. Это глупо. Потому что спрос со стороны потребителя тоже регулируется, и он не совсем рациональный. А миссия высшего образования как раз таки должна разрабатываться людьми, которые имеют на это полномочия и власть. Про нее должны думать интеллектуалы и проводить периодические дискуссии о предназначении высшего образования, о том, что же действительно является «высшим» в этом образовании. К сожалению, этот дискурс как-то неверен, и мы перешли скорее от содержательных моментов образования к рыночным, экономическим — уровню второго порядка.

Сейчас я нахожусь в ожидании того, будет что-либо делаться или нет. Думаю, это такой карт-бланш для Министерства образования, Администрации президента и других государственных структур. И этот момент ожидания должен закончиться после вступительной кампании. Если после нее вузы ничего не предпримут в плане содержания образования, это будет означать, что наши прогнозы, в частности Общественного Болонского комитета, сбываются. И это будет печально. Придется дальше думать, возможно или нет влиять на эту систему.