Участие в сирийском конфликте можно рассматривать как одну из последних попыток России выступить в качестве игрока планетарного масштаба.

Застряв в Украине, получив затяжной период стагнации, Россия решила разрубить узел проблем, ввязавшись силовым образом в сирийскую ситуацию. Диктаторская Россия поддержала диктаторский режим Асада в Сирии, поэтому действия российских войск в этой ближневосточной стране вряд ли можно считать войной против ИГИЛ.

О причинах вмешательства России в сирийский конфликт Службе информации «ЕвроБеларуси» рассказал глава Рады Международного консорциума «ЕвроБеларусь» Владимир Мацкевич.

— Россия не прекратила военные действия в Украине, параллельно начав наносить авиаудары по Сирии. Зачем России понадобилось открывать второй фронт, тем более прикрываясь антитеррористической риторикой?

— Поскольку Россия не желает признавать свою войну в Украине и все осложнения с Западом, вызванные войной, совершенно по иррациональным основаниям, она решила перевести проблему в другую плоскость — через эскалацию войны. С древних времен известен принцип: возникающие у правителей проблемы решаются маленькой победоносной войной. Похоже, эта логика сработала и в XXI веке.

Застряв в Украине, получив затяжной период стагнации, Россия захотела разрубить узел проблем, ввязавшись силовым образом в сирийскую ситуацию. Диктаторская Российская Федерация всегда выступала на стороне диктаторских режимов. Сирия представляет собой клубок проблем. Представляет жертву невыразительной международной политики, международной ситуации, когда большая часть проблем в арабских странах вызвана нерешительностью, невнятностью действий западных стран, международных институтов, вроде НАТО, Евросоюза, ООН. Именно это открывает возможности для разного рода авантюрных действий.

— Кроме отвлечения внимание мирового сообщества от войны в Украине, Россия преследует и еще одну цель — борьбу за природные ресурсы в регионе, а значит, и за усиление своего влияния на Ближнем Востоке. Выполнима ли поставленная цель?

— Нагромождение проблем отвлекает от старых проблем, но не решит их — соответственно, созданные вновь проблемы тоже требуют решения. Такого рода нагромождения не могут быть бесконечными, и рано или поздно все свернется в ком проблем, который может нанести огромный ущерб не только тем, кто их создает, но и очень большому числу стран.

Сам сирийский конфликт и доведение его до сегодняшнего состояния вызван нерешительностью и невнятностью политики западных стран в отношении восстания в Сирии. Горячая фаза сирийской ситуации началась уже после «арабской весны», которая была похожа на волну цветных революций. А сирийское восстание стояло особняком, сирийская ситуация не похожа на ситуацию в других североафриканских странах. Режим Асада был достаточно силен, и причины конфликта не носили такого социального характера, как в Тунисе или Ливии, когда волна народного гнева могла смести слабое и невлиятельное правительство. Режим Асада опирался на сирийскую армию. Армия в Сирии не похожа на армию Ливии, которая предназначалась в первую очередь для полицейских операций внутри страны. Сирийская армия готовилась к войне.

— Кремль говорит о походе против террористов ИГИЛ, но в разгар военных действий Асад прибывает в Москву на переговоры. Очевидно, с единственной целью — обговорить с Кремлем тактику дальнейших совместных действий России и сирийского правительства. В какую войну ввязалась Россия? Это явно не война с терроризмом.

— Сложно считать эти действия войной с терроризмом.

Россия пытается сохранить свое влияние и позиции в регионе Ближнего Востока и Месопотамии. Регион становится все более и более сложным. Не думаю, что главным приоритетом контроля над регионом являются природные ресурсы. Какими бы ни были разведанные в шельфе или в Сирии запасы углеводородов, тем не менее, они не будут играть решающую роль на рынке, пока сохраняются экспортные возможности у Саудовской Аравии, стран Персидского залива и самого Ирана. Поэтому военные действия в Ираке и на территории, контролируемой ИГИЛ, — это, скорее, влияние на торговлю, транспорт, транзит нефти, что означает борьбу за перераспределение потоков. Если поставки ближневосточной нефти по-прежнему будут играть такую же роль, какую они играли в предыдущие десятилетия. Хотя современные энергетические экологические технологии все более и более снижают роль нефти и газа, а переход на возобновляемые источники энергии приводит к тому, что сосредоточенность на нефтяных запасах уже не будет определяющим фактором в международной политике в ближайшем будущем.

Поэтому контроль за регионом и сохранение своих позиций здесь для России важен скорее в геостратегическом, геополитическом аспекте, а не в экономическом. А ИГИЛ является очень сильным фактором изменения диспозиций в регионе. Если здесь до поры до времени решающую роль играли крупные серьезные и сильные государства: Ирак, Сирия, спокойная Иордания, Турция со своим влиянием, то с появлением фактора ИГИЛ регион становится очень взрывоопасным. И баланс сил в регионе может очень резко измениться. Причем непонятно, в какую сторону: вновь возрастает роль Ирана, все большую роль начинает играть Саудовская Аравия (попытки Турции сохранить влияние в регионе пока не слишком успешны). А если еще взорвется курдский фактор (курды населяют смежные районы Турции, Ирака, Сирии), этот регион надолго может стать очагом нестабильности для всего мира.

Думаю, в первую очередь геостратегические факторы заставляют Россию вмешиваться в сирийскую ситуацию (помимо отвлечения внимания от войны в Украине). Если бы проблемы Сирии, проблемы Ирака решались практически без участия России, это означало бы практически полное исключение России как фактора большой международной политики, влияние России было бы замкнуто только на границах постсоветских стран.

Поэтому участие в сирийском конфликте можно рассматривать как одну из последних попыток России выступить в качестве игрока планетарного масштаба.

— Означает ли начало войны в Сирии окончанием войны в Донбассе?

— Я всегда говорил, что России, Путину, Кремлю нужна не война в Донбассе как таковая, как не нужен как таковой и Крым. России нужна дестабилизации Украины, поддержание в Украине хаоса и недопущение превращения Украины в сильное государство, которое ведет самостоятельную политику, самостоятельную игру в регионе и международной политике. Дестабилизация ситуации — та цель, которую преследует Россия, поддерживая вялотекущую гибридную войну в Донбассе. Победа России в Донбассе невозможна, Россия проиграла эту войну изначально. Но, тем не менее, она ее тянет, и тянет потому, чтобы не дать Украине встать на ноги, не дать Украине заняться внутриполитическими проблемами: борьбой с коррупцией, экономическими реформами. Пока тлеет очаг войны, правительству очень трудно заняться позитивными конструктивными действиями внутри страны.

На этом строится расчет России в ее действиях в Донбассе. Война в Сирии никак не мешает продолжать поддерживать тлеющий очаг напряженности на востоке Украины. Россия будет продолжать любыми способами — мирными, военными, провокационными — поддерживать хаос в соседней стране.

— Заместитель министра иностранных дел России в 1990-е годы Георгий Кунадзе сказал: «Асаду есть куда еще бежать, а Путину я даже и не знаю куда». Путин загоняет себя в тупик или же борется за шанс вернуться на мировой политический Олимп?

— Думаю, что таких шансов у Путина и у России сейчас нет. Но недооценка диктаторских режимов — Асада — в Сирии, Путина — в России, Лукашенко — в Минске, — является систематической ошибкой либеральных демократических режимов западных стран, которые постоянно недооценивают силу и способности к самозащите режимов. Да, Путин никогда не вернется к двухполярному миру, Россия никогда уже не сможет играть ту роль, которую играл Советский Союз в период «холодной войны» или даже 1980-е годы. Но это не означает, что Россия автоматически теряет влияние и перестает быть фактором международной политики. Фактором напряженности она останется еще очень и очень надолго.