Этим в Беларуси занимаются около 300 тысяч молодых людей, но результат получается сомнительным.

«Беларусский журнал» выяснял, что собой представляют беларусские молодежные организации и в чем на самом деле заключается их деятельность.

Третий по величине сектор

Исследование сектора молодежных организаций Беларуси проводил Центр европейской трансформации (ЦЕТ) по заказу Офиса европейской экспертизы и коммуникации.

До сих пор в Беларуси не было внятной статистики по молодежным организациям. С одной стороны, есть официальные документы Минюста, но в открытом доступе, без специальных запросов, информацию именно по молодежным организация не найти. С другой стороны, специфика беларусской правоприменительной практики такова, что самые активные независимые организации часто получают отказы в регистрации и потому в официальной статистике не учитываются.

Судя по результатам исследования, в Беларуси существует 327 молодежных групп и организаций, из которых 80% (262) зарегистрировано, 10% не зарегистрировано, а еще 10% существуют в неясном статусе.

Много это или мало? Если сравнивать статистику по зарегистрированным организациям, то молодежный сектор занимает 11% от числа всех общественных объединений в Беларуси — это третий по величине сектор после секторов спортивных и благотворительных организаций.

Отдельный вопрос — численность членов молодежных организаций. Если верить данным БРСМ, то только в нем состоит чуть ли не полмиллиона человек. В то же время, различные социологические данные (как официальные, так и независимые) говорят скорее о 300 тысячах молодых людей, состоящих в общественных организациях.

Получается, сотни тысяч молодых людей формально приписаны к БРСМ или молодым спасателям-пожарным, но даже не подозревают об этом. Очевидно, и среди тех, кто вступал в БРСМ осознанно (например, ради места в общежитии), процент действительно активных крайне невелик.

Но при этом есть незарегистрированные или просто неформальные молодежные организации, точное число членов которых зафиксировать не всегда возможно — хотя активность они и проявляют. Исследование зафиксировало, что более половины молодежных организаций Беларуси состоит из 50 и более человек.

Численность молодежных организаций Беларуси, по данным исследования Центра европейской трансформации

Микроорганизации без фиксированной демократии

Впрочем, времена массовых организаций проходят. Появляются «микроорганизации» (до 10 человек) — сейчас их чуть менее 20% от общего количества молодежных организаций. Как отмечали исследователи на основании интервью, эти микроорганизации зачастую нечленские — «команды из трех человек, которые делают программы, проекты, сервисы».

Все это, конечно, хорошо, но есть и проблема: «не являясь объединениями молодежи, такие организации не могут правомерно говорить об интересах молодежи, хотя работают как раз для молодежи и в интересах молодежи».

К этому их толкает и сложившаяся в Беларуси практика отказов в регистрации общественных объединений по надуманным или несущественным поводам. В соответствии с законодательством, куда легче зарегистрировать какое-нибудь информационно-просветительское учреждение. Из-за этого новые организации все чаще выбирают юридическую форму именно учреждения, которая не предполагает членства и внутренней демократии, выборов, а фиксирует должность директора и нанятых на работу сотрудников.

Поведение молодежных организаций, конечно, объяснимо этими внешними причинами. Но есть и внутренние проблемы.

«Главное, чего хотят молодежные организации, — проекты колбасить»

На презентации исследования ЦЕТ собралось немало представителей общественных организаций. Но при этом настроения по поводу исследуемого сектора были довольно скептические. И правда: с кем еще поговорить и пошутить о самих себе, как не с коллегами?

А вот серьезные разговоры они предпочитают вести с донорами. За последний год с ними сотрудничало 73% молодежных общественных организаций. Это самый высокий результат по внешним отношениям: с донорами молодежный сектор сотрудничает чаще, чем, к примеру, с учреждениями образования, СМИ, местными и зарубежными молодежными организациями. И даже чаще, чем с собственными целевыми группами!

При этом молодежные организации, вроде бы, осознают пагубность такой привычки: расставляя гипотетические приоритеты необходимого сотрудничества, они обозначают все вышеперечисленное как более важное, чем доноры. Но такие заверения не убедили исследователей:

«Главное, чего хотят молодежные организации в сотрудничестве, — это не политикой заниматься, а проекты колбасить», — откровенно высказал свое впечатление от сектора директор ЦЕТ Андрей Егоров.

Справедливости ради, так можно охарактеризовать не только молодежные организации, но и многие вполне взрослые. В такой ситуации становится понятно, почему многие предпочитают быть не очень заметными для окружающих (что само по себе для общественников странно).

«У них же нет недостатка ресурсов, раз они больше всего общаются с донорами. Ну, так и зачем им публичность? — логично заметил Иван Веденин, креативный директор Talaka.by. — В публичности заинтересованы те, кто привлекает свои ресурсы через краудфандинг».

Не тот профессионализм

«Сектор молодежных организаций выглядит профессионально», — иронично заметил Иван Веденин, подразумевая профессионализм в не самом лучшем смысле этого слова.

И это обнаруживается не только в предпочтении коммуникации с донорами, нежели с целевыми группами. Молодежным организациям недостает настоящего профессионализма, чтобы понять: без интеллектуальной, аналитической работы деятельность организации будет менее эффективной.

Однако с исследовательскими центрами сотрудничают лишь 13% молодежных организаций — один из наихудших показателей (чаще сотрудничество идет даже с госпредприятиями или политическими организациями). Символично, что наиболее близкий к исследователям рейтинг сотрудничества у церкви (8%). Похоже, на аналитические наработки молодежные организации Беларуси привыкли опираться примерно так же сильно, как и на божью милость.

То же касается и связей с исследовательскими организациями. Как показывает карта сети молодежных организаций Беларуси, аналитики находятся не просто на периферии, но в своеобразном гетто, наравне с евреями («Томар», «Эммануа») и котиками («Суперкот», «Зоошанс»).

Визуальное представление структуры сетевых взаимодействий молодежных организаций (увеличенный масштаб рисунка — здесь)

Помимо отдельного казуса исследователей, карта сети молодежных организаций демонстрирует общее состояние сектора. Да, в нем есть «зонтики» («Рада») или просто узловые организации, которые связывают друг с другом разные инициативы: «Фиальта», Центр развития студенческих инициатив, «Студрада», Беларусская ассоциация клубов ЮНЕСКО.

Но при этом говорить о консолидации в реальной работе не приходится. По мнению исследователей, сектор представляет разрозненную группу организаций. Так что единого сектора молодежных организаций — с общей работой, целями и задачами — в Беларуси фактически нет.

И деятельность государства этому только способствует.

Разделяй и властвуй

Помимо всех препон, которые власти непосредственно чинят молодежным организациям, негативно на них сказывается и ситуация с молодежной политикой. Она остается конфронтационной, разделяющей сектор на две неравные части.

Одну из них представляет «Рада», созданная еще в 1997 году как зонтичная организация для всех новых, постсоветских молодежных инициатив. Сегодня это звучит абсурдно, но когда-то в «Раду» входил даже БРСМ (как правопреемник Беларусского союза молодежи). Правда, потом Александр Лукашенко обозвал «Раду» «каким-то дырявым зонтиком» и ей был создан противовес.

Им стал провластный Беларусский национальный комитет молодежных организаций (БКМО). Часть организаций «Рады» присоединилась к нему, часть оставшихся лишили регистрации, а в 2006 году такая участь постигла и саму «Раду».

Хотя БКМО существует до сих пор, исследователи называют его «историческим артефактом», т.к. «сложно обнаружить хоть какую-либо информацию о его реальной деятельности, количестве членов, процедуре вступления и т.п.».

Молодежная политика в руках БРСМ. И с этим смирились

На практике же молодежную политику — как в организационном, так и в финансовом смысле — узурпировал БРСМ. Эта типичная ГОНГО (government non-governmental organization) из года в год не только конструирует молодежную политику, но и получает щедрые бюджетные ассигнования. Хотя еще в 2003 году, при создании БРСМ, Александр Лукашенко требовал через три года выходить на самоокупаемость. Но недавно президентским указом бюджетное финансирование БРСМ было в очередной раз продлено на 2016-2017 годы. Естественно, подобных тепличных условий независимым молодежным организациям в Беларуси не видать.

Между тем, отвечая на вопрос «В чем состоит миссия молодежных организаций?», 23% респондентов отметили «реализацию государственной молодежной политики».

«В Европе молодежную политику государства создают совместно с НПО, там это взаимодействие понятно. А в беларусских реалиях — чем вообще занимаются эти 23%?», — резонно интересовался на презентации один из организаторов «Марша студентов».

Логичнее было бы пытаться изменять сложившуюся молодежную политику, а не реализовывать государственную повестку дня. Но «влияние на государственную политику с целью улучшения положения молодежных организаций не является приоритетным направлением для их повседневной деятельности», резюмируют авторы исследования.

Кажется, молодежные организации смирились с установившимся в Беларуси статус-кво.

Но, в таком случае, не стоит и удивляться печальному положению сектора.