Россия пытается сохранить свою гегемонию в регионе не только экономическими и политическими средствами, но военной угрозой и постоянно висящей угрозой дестабилизации обстановки в Беларуси и Украине.

Применение силы в Украине и Сирии дало Кремлю дополнительные аргументы для выторговывания, укрепления своей роли в постсоветском регионе, Восточной Европе и на Ближнем Востоке. Очень похоже, что по итогам двух военных кампаний Москва добилась консервации российской гегемонии на постсоветском пространстве и на Ближнем Востоке. Поскольку российская экономика больше не позволяет покупать политическую лояльность своих сателлитов, в качестве инструментов принуждения к «дружбе» используются военная угроза и угроза дестабилизации ситуации.

Философ и методолог Владимир Мацкевич рассказал Службе информации «ЕвроБеларуси» об инструментах, с помощью которых Россия пытается сохранить контроль на постсоветском пространстве и на Ближнем Востоке.

— Россия совершенно неожиданно для всех вывела свои войска из Сирии — эксперты и политики до сих пор гадают о причинах. По вашему мнению, что побудило Путина уйти из Сирии?

— Думаю, действия Кремля определяет большая политика и международная дипломатия. Вмешательство России в турецкие дела затронуло интересы практически всех геополитических игроков, в ситуацию не могли не вмешаться США, Евросоюз, НАТО членом которого является Турция. По проблеме шли консультации на самом высоком верху. Думаю, Россия с вмешательством в турецкие, затем сирийские дела с последующим выводом войск выторговала себе определенные уступки. Москва преследовала пока не совсем очевидные интересы в этой большой политике.

— Означает ли вывод российских войск, что агрессия Кремля будет перенаправлена в другую сторону? Следует ли ожидать эскалации российско-украинского конфликта?

— Актуальность сохраняет российско-украинская война — это самый главный внешнеполитический военный конфликт, в который втянута Россия. Сирийская авантюра несколько отвлекла внимание мирового сообщества от российско-украинской войны. Широкомасштабное военное вмешательство на Донбассе Россия развязать не может, да и не собирается. Поэтому нельзя сказать, что вывод российского военного контингента из Сирии каким-то образом усилит вмешательство в украинскую ситуацию. Эти две кампании связаны между собой дипломатическим и геополитическим образом, а не военным. Войсковые подразделения, виды и роды вооруженных сил, которые Россия задействовала в Сирии, в Украине не применяются. Поэтому нельзя сказать, что высвободившиеся подразделения будут переброшены в Украину, за исключением разве что диверсионных групп.

Военная сторона украинского конфликта и вмешательство России в сирийский конфликт в связи с войной с ИГИЛ очень непохожи друг на друга. Но в геополитической игре, которую развязал Путин, это связанные между собой вещи.

— Значит, в ближайшее время следует ожидать обострения российско-украинского конфликта?

— Я в этом не уверен. Думаю, в геополитической игре, которая развернулась вокруг российского вмешательства в сирийский конфликт, присутствовала и украинская тематика. Мне кажется, США, НАТО, Евросоюз сделали определенные уступки по украинскому вопросу; полагаю, торг велся совершенно о других вещах: расширении НАТО на восток, включение Украины в орбиту евросоюзовской политики соседства более тесным образом, чем это происходит сейчас. Скорее всего, Россия выторговывала возможности сохранить себя как игрока в регионе, который она контролирует.

— Возможно, Кремль сделал выводы из своей агрессивной политики и понял, что не все в этом мире решается только силой?

— Думаю, Кремль не строит свои геополитические расчеты только на применении силы. Применение силы было демонстративным приемом: Россия демонстрировала, что может применить силу в дипломатических и геополитических играх, а не ограничиваться переговорами, торговлей и т.д. Применение силы в Украине и Сирии дало Кремлю дополнительные аргументы для выторговывания, укрепления своей роли в постсоветском регионе, Восточной Европе и на Ближнем Востоке. Кремль не настолько наивен, чтобы думать, что силовым образом может решить свои проблемы и на Ближнем Востоке, и на постсоветском пространстве. Демонстрация силы стала шагом, направленным на то, чтобы побудить Запад к уступкам. Главную роль сейчас играет, конечно, не военная сила России, а ее экономическая слабость. Понимая, что Россия проигрывает свою историческую функцию в регионе, в ущерб экономическим интересам Москва решила поиграть мускулами.

Думаю, такая политика возымела действие. Российская гегемония на постсоветском пространстве и на Ближнем Востоке будет сохранена. Но это вовсе не означает эскалацию военных конфликтов. Россия в принципе и не готова к широкомасштабным военным действиям где бы то ни было — ни в Украине, ни на Ближнем Востоке. Но поскольку даже такие действия России представляют опасность, Запад вынужден идти на уступки.

С другой стороны, в историческом масштабе действия России могут сыграть и позитивную роль. Запад долгое время воздерживался от активных действий в Сирии и Ираке, а российское вмешательство побудило к усилению присутствия США и Турции в регионе. Возможно, это приведет к скорейшему разрешению конфликта в Сирии. На скорый позитивный исход сирийского противостояния рассчитывать не приходится, но, тем не менее, для всех сторон было бы хорошо, если бы «тление войны» с огромными жертвами быстрее прекратилось.

— Значит, можно говорить, что российское вмешательство сыграло положительную роль в войне с ИГИЛ?

— Я бы воздержался от «положительной» характеристики, скорее, российское вмешательство подтолкнуло Запад к активным действиям. При этом ни у НАТО, ни у США нет стратегического плана быстрого и позитивного разрешения этого конфликта. Активизация лучше, чем пассивное наблюдение за конфликтом, но пока неопределенность все равно сохраняется.

— Вы допускаете, что России удалось сохранить гегемонию на постсоветском пространстве. Но раньше Москва покупала политическую лояльность экономическими преференциями или угрозами. Сейчас, когда Россия пребывает в экономическом кризисе, каким образом будет осуществляться ее гегемония в рамках того же Евразийского экономического союза, например?

— Россия пыталась с помощью экономических рычагов — экономического давления или предоставления экономических преференций — контролировать ситуацию на постсоветском пространстве. Но это удавалось далеко не со всеми странами: если в отношении Беларуси, Казахстана и Армении это удается (над Арменией постоянно висит угроза обострения Карабахского конфликта, войны с Азербайджаном), а вот с Украиной и Грузией экономические рычаги и вовсе действовали очень слабо. Именно поэтому Россия пошла на развязывание военного конфликта в Грузии, а 2013-2014-е — активное вмешательство России во внутриукраинские дела.

Нужно понимать, что Россия обладает огромными возможностями дестабилизировать ситуацию в любой из постсоветских стран. Дестабилизировать — да, но она не способна нормализовать ситуацию ни в одной из этих стран. То, за счет чего России удается контролировать постсоветское пространство, — постоянная угроза дестабилизации — политической, экономической, социальной — любой из постсоветских стран. Для этого не нужно большой экономической мощи, которой, по большому счету, у России и нет, достаточно контроля над собственностью (а российский капитал присутствует во всех постсоветских странах), он не может сыграть большой позитивной роли в их развитии, но негативную роль вполне может выполнить: и подкуп чиновников, и создание сложностей с управлением целыми отраслями экономики. Например, вся энергетика Армении контролируется российским капиталом. Россия не сможет инвестировать в энергетику Армении достаточные ресурсы, чтобы обезопасить армянскую энергетику, но вывести свои капиталы из страны и привести к энергетическому кризису — вполне способна. Такая угроза держит армянское правительство на коротком поводке.

Схожая ситуация с Украиной и Беларусью. Россия может отказаться от покупки стратегически важных товаров из наших государств, может перекрыть газ, как она неоднократно пыталась делать. Хотя транзитное положение Украины и Беларуси препятствовало тому, чтобы Россия целиком могла контролировать данный рынок в наших странах, т.к. газ транзитом идет на Запад. И тогда любые действия в энергетической сфере приводили к конфликту не только с Украиной и Беларусью, но и с Европой.

Россия на самом деле имеет не так много возможностей. Последние годы Москва вынуждена была перейти к демонстрации силы в отношении Украины, что ей самой страшно невыгодна в экономическом плане. Речь идет не только о западных санкциях, но и о самой структуре экономики России: не только мы зависим от России, но и Россия частично зависит от торговли, поставок из наших стран. Переплетение технологических, производственных связей делает нас взаимозависимыми. Отсюда — и попытки сохранить гегемонию России в регионе не только экономическими и политическими средствами, но и военной угрозой. Военной угрозой и постоянно висящей угрозой дестабилизации обстановки в наших странах.

— Пока Беларусь экономически привязана к России, угроза дестабилизации ситуации в стране сохранится?

— Да. Чтобы понять лавирование и кажущиеся иррациональными действия режима Лукашенко, нужно понимать, насколько режим, сам Лукашенко, боится действий России и по дестабилизации ситуации в Беларуси. Дестабилизация обстановки несет угрозу режиму Лукашенко, но крайне выгодна России, которая бы получила бы полный контроль над Беларусью в случае социально-политического кризиса; независимо от того, кто на данный момент находится у власти, Россия может навязать свои условия. И Лукашенко боится дестабилизации гораздо больше, чем непосредственного военного вмешательства России или экономических условий, которые Россия ему выдвигает.