Власти пытаются погасить протесты, отрезая оппозицию от массовых выступлений и создавая видимость диалога с участниками протестов.

Социальные протесты в виде «Маршей нетунеядцев» сотрясают Беларусь с середины февраля. И даже мораторий на применение «декрета о тунеядстве» не сбил накал уличного протеста: уже 12 марта на улицы вышли жители Бреста, Орши, Рогачева и Бобруйска.

Почему же приостановка «декрета о тунеядстве» не привела к уменьшению напряженности в обществе? По каким сценариям может развиваться ситуация дальше?

На вопросы Службы информации «ЕвроБеларуси» ответил директор Центра европейской трансформации Андрей Егоров:

— «Декрет о тунеядстве» — слишком несправедливое решение властей в условиях экономического кризиса, который и стал поводом для выхода людей на улицы. Но причина другая. Давление социально-экономического кризиса на население значительно усилилось: зарплаты в реальном выражении упали, существенно выросли цены, найти работу становится все сложнее. Мало того, что власти не предпринимают никаких действий по защите социально уязвимых слоев населения, так еще и обложили безработных непосильным налогом. Все это и вызвало совершенно обоснованный взрыв недовольства людей, который и выплеснулся на улицу.

Все дело не в «декрете о тунеядстве», проблема — в социальной напряженности, связанной с социально-экономическим кризисом, падением реальных зарплат и ощутимым ростом цен. Все это и вызывает энергетику протестов.

— Значит, мораторий на применение декрета в принципе не способен сбить накал протестов?

— Неприменение декрета частично устраняет повод для недовольства. Но протесты уже идут, поэтому даже отмена декрета не способна решить проблему социальной напряженности.

— Кто протестует? Мы видим, что традиционная оппозиция оказалась на вторых-третьих ролях, акции организуются и проводятся даже без участия оппозиции. Кто они, уличные «тунеядцы»?

— Протесты объявила оппозиция и политические активисты. За объявлением дат протестов, за призывами выходить на площадь стоят традиционные силы: структуры правоцентристской коалиции, структуры Беларусского национального конгресса Статкевича, Некляева и Саннкова. Так что, традиционная оппозиция в любом случае причастна к массовым выступлениям народа.

Другое дело, что традиционная оппозиция не является костяком протестов, основная масса протестующих идет не на призывы оппозиции, а ориентируется на дату протеста. Традиционная оппозиция просто выступила триггером, равно как и «декрет о тунеядстве», чтобы запустить процесс протестов. Однако сами народные выступления не управляются и не регулируются традиционной оппозицией...

— Получается, в данном случае интересы оппозиции просто совпали с интересами беднеющего большинства?

— Никакого совпадения интересов нет.

Люди, которые выходят на площадь, заинтересованы в улучшении своей жизни, они хотят изменить социально-экономическую политику таким образом, чтобы она привела к улучшению их социального положения, по крайней мере, чтобы государственная политика помогала им и их семьям выживать в тяжелой экономической ситуации. Беларусы хотят почувствовать плечо поддержки, пусть и слабенькое, но они категорически против глупых решений власти.

Интересы оппозиции лежат совершенно в другой плоскости: смена режима, демократизация и т.д. Никаких реальных планов по улучшению жизни этих людей оппозиция не имеет. Обе стороны преследуют разные интересы, но, как показывает практика, обычно именно так и происходит.

— Насколько адекватна реакция властей на «марши нетунеядцев»?

— Власти пытаются погасить протесты людей. Но в новой ситуации власти действуют старыми методами: пытаются отрезать протестующих от традиционной оппозиции и политического актива; обычно активистов задерживали накануне акции, а выпускали уже после окончания, не давали вести организационную работу. Сейчас репрессивная практика возвращается: власти пытаются отрезать информационное обеспечение, усиливают давление и преследование журналистов, в ближайшее время возможно блокирование сайтов, чтобы блокировать распространение информации. Власти используют весь спектр репрессий, в том числе и сажают на сутки, демонстрируя весь риск участия в массовых протестах. Усиливают давление по месту учебы и работы, пытаясь упредить выход людей на улицу.

Однако обычных участников акций протеста власти пока пытаются не трогать: жесткие действия в отношении рядовых участников акций подтолкнут их на сторону оппонентов власти, чего власти явно не хотят. Они пытаются выстроить видимость диалога с протестующими: Лукашенко приказывает не мешать акциям протеста, требует от чиновников выходить к протестующим — и те выходят. Власти всячески пытаются снизить уровень конфронтации с людьми, которые выходят на протесты.

Беларусский режим пытается предотвратить появление новых лидеров уличных протестов. Поэтому проводится иезуитская политика по отношению к лидерам традиционной оппозиции: политическому активу надо помешать вести эффективную организационную работу, полностью отрезать политическую оппозицию от участия в акциях протеста. Необязательно власти будут арестовывать лидеров оппозиции, нужно показать их в публичном пространстве как людей пустых, безынициативных, без репутации. Хватать оппозиционеров, естественно, будут, но применять к ним особо жестких репрессий не станут — власти будут использовать оппозицию для уменьшения уличного протеста. Властям выгодна оппозиция слабая, расколотая, безынициативная.

Ни репрессии против протестующих, ни против оппозиции сами по себе не смогут погасить социального напряжения. Это напряжение может пойти на спад только в том случае, если власти начнут решать проблемы экономического благополучия и социальной защищенности; по крайней мере, необходимо развивать систему социальной защиты той части населения, которая оказалась в социально неблагополучной ситуации — а это достаточно большое количество людей.

 — Пока власти не создадут реальные механизмы социальной защиты населения, спада протестов ждать не приходится?

— Создание механизмов соцзащиты необходимо для полной стабилизации ситуации.

Возможно, сами по себе протесты со временем сойдут на нет: невозможно протестовать, не имея ясного представления о том, зачем протестовать. Протестовать только затем, чтобы выдвигать требования властям и видеть во властях способ решения своих проблем, как это происходит сейчас... Все равно нет альтернативы, которая приводит к политизации протестов с последующим возникновением революции или майдана. Скорее всего, протесты пойдут на спад.

Но без создания механизмов социальной защиты, без обеспечения занятости населения, без роста зарплат социальная напряженность сохранится — ситуация останется «беременной протестами». Если даже протесты весной-летом пойдут на спад, это не значит, что осенью или следующей весной протесты не вспыхнут вновь и не приобретут более жесткий характер.