Два года назад, 14 мая 2015 года, Беларусь на особых условиях приняли в Болонский процесс.

Наша страна формально стала частью общеевропейского образовательного пространства, что вызвало весьма смешанные чувства. государство, где есть обязательное распределение и преследование инакомыслящих, приняли в сообщество, где сомнение — основа новых знаний. Беларусь согласилась исполнить условия «дорожной карты» по реформе высшего образования, и, как говорил в свое время Михаил Сергеевич Горбачев, «процесс пошел». Вот только куда он пришел через два года?

Справка:

Болонский процесс — процесс сближения и гармонизации систем высшего образования стран Европы. Болонская декларация была подписана 19 июня 1999 года с целью создания единого европейского пространства высшего образования.

Спортивное ориентирование с картой и без

До 2015 года Беларусь оставалась последней страной в Европе, которая не смогла даже формально отказаться от ленинских заветов советской образовательной номенклатуры и преимуществ «советской школы, которую мы сохранили». Формально Беларусь была принята в Болонский процесс при условии соблюдения «дорожной карты» реформ системы образования до 2018 года.

Настал тот час, когда в Оксфорде введут занятия по идеологии беларусского государства и выезды «на картошку», а Кембридж возьмет на себя обязательство отправлять лучших выпускников программы IT Management на распределение в средние школы Могилевской области.

Можно долго ерничать на тему того, что в 2015 году Европа, наконец, дождалась гармонизации европейской системы образования с беларусской. Как бы мы ни хотели, этого не произошло. Но что более важно для беларусов — не произошло и обратного эффекта. Беларусь за два года так и не приблизилась к Европейской системе образования.

Колхоз Прогресс! Воистину Прогресс!

Общественный Болонский комитет (ОБК) с 2011 года занимался подготовкой независимых докладов о состоянии высшего образования в Беларуси и разработкой «дорожной карты», которая легла в основу требований по интеграции беларусского образования в Болонскую систему. Надо иметь в виду, что «дорожная карта» по реформам высшего образования в Беларуси касалась почти исключительно законодательной базы. В списке требований к Беларуси были семь основных вопросов, которые государство обязалось имплементировать в законы.

Профессор и эксперт ОБК Владимир Дунаев оценивает уровень имплементации «дорожной карты» для Беларуси за 2 года всего в 28%.

Более того, 28% — это перспективная оценка, которую ОБК составил, исходя из существующего проекта Кодекса об образовании, в который должны войти те обязательства, которые Беларусь на себя брала (если Кодекс будет принят до Парижского саммита 2018 года). Это позорно мало.

Тем не менее, план некоторых структурных реформ формально выполнен в пределах 60%, и есть вещи, которые еще можно успеть сделать до 2018 года. Например, все то, что связано с национальной рамкой квалификации (инструмента европейской системы образования, с помощью которого гармонизируются образование и рынок труда). Так как у нас рынок совершенно не гармонизирован с системой образования.

Алесь Крот, председатель Национального молодежного совета «РАДА» и активист Молодежной профсоюзной группы «Студенческий совет», считает, что главный минус планируемой реформы высшего образования в том, что процесс исполнения «дорожной карты» происходит в почти закрытом режиме. В нынешних условиях гражданское общество не имеет возможности эффективно контролировать этот процесс, хотя интересы различных социальных групп, особенно студентов, затронуты напрямую:

«Большасць незалежных экспертаў і грамадскіх актывістаў сыходзяцца ў меркаванні, што слабы працэс змены вышэйшай адукацыі ідзе... Але вельмі марудна і мае касметычны характар, пры якім не закранаюцца асноўныя прынцыповыя моманты, якія адрозніваюць нашую сістэму вышэйшай адукацыі ад Балонскай».

Профессор и эксперт ОБК Павел Терешкович считает, что некоторый прогресс есть в вопросах интернационализации и академической мобильности:

«Створаны праект плана развіцця гэтай сферы. Яго асноўныя палажэнні ў пэўнай ступені адпавядаюць патрабаванням «дарожнай карты» рэфармавання вышэйшай адукацыі. Разам з тым, пакуль што не вызначана, якім чынам будзе вырашацца галоўнае патрабаванне — спрашчэнне працэдуры выезду за мяжу. У праект Кодэкса аб адукацыі адпаведныя змены не ўнесены».

Основатель Летучего университета, философ и методолог Владимир Мацкевич считает, что ничего существенного в системе высшего образования за эти два года не произошло:

«Беларусь прынялі ў Балонскі працэс умоўна, то бок вылучыўшы шэраг умоў, якія нашыя ўніверсітэты і Міністэрства адукацыі павінны былі выканаць. Ніводная ўмова не была выкананая. Ніхто нават не збіраўся іх выконваць».

Позиция Владимира Дунаева сходна с мнением Владимира Мацкевича:

«На Болонский процесс смотрят как на перспективу, но это инструмент прошлого века для решения европейских проблем 1999 года.

С точки зрения психоанализа, форма организации беларусского высшего образования — это феномен регрессии, я бы даже сказал: регрессивной перверсии, извращения.

Сегодня перед высшим образованием стоят другие вызовы, и Болонская декларация — это уже устаревший инструмент. Мы еще не можем привыкнуть к тому, что следует освоить болонские принципы. И если беларусы перепрыгнули в свое время феодализм, то беларусские управленцы в области образования не в состоянии перепрыгнуть нынешние вызовы, а наоборот живут с головой, повернутой назад».

Регрессивная перверсия против студентов

7 апреля 2017 года депутат польского Сейма Роберт Тышкевич сообщил, что Польша возобновляет стипендиальную программу имени Калиновского. Возобновление программы можно связать с массовыми арестами в Минске 25 марта 2017 года.

В 2006 году Александр Милинкевич был кандидатом в президенты, а оказался у истоков стипендиальной программы для репрессированных студентов и их семей. После президентских выборов 2006 года Милинкевич обратился к польскому правительству с просьбой поддержать репрессированных студентов, выступавших за демократические реформы в Беларуси. Тогда на Октябрьской площади в Минске власти жестоко разогнали мирную акцию протеста, а затем начали отчислять «провинившихся» студентов из беларусских вузов. Более того, «Программа Калиновского» также была ориентирована на родителей студентов, которых выгнали с работы или посадили в тюрьму за политическую активность их детей.

В 2016 году польское правительство приняло решение, что в связи с уменьшением репрессий (что было сформулировано как «исчезновение репрессий»), «Программу Калиновского» было решено переформатировать при сохранении прежних объемов финансирования.

С того времени программа функционировала в формате предоставления последипломного образования и годовых стажировок для людей, у которых уже есть высшее образование.

Бывший кандидат в президенты утверждает, что даже после трансформирования «Программы Калиновского» в 2016 году с польскими партнерами велась дискуссия о том, что репрессии уменьшились, но не исчезли. Потому необходимо иметь резерв для тех, кого в Беларуси отчислили по политическим мотивам, чтобы такие люди могли продолжить учебу в Польше.

Владимир Мацкевич также отмечает, что репрессии против студентов никогда не останавливались, просто их на некоторое время стало меньше, и они не настолько системные, какими были во время президентских выборов 2006-го и 2010-го годов:

«Здаецца, ціск на студэнтаў ніколі не памяншаўся. Проста падчас актыўнасці студэнтаў ці нейкіх масавых здарэнняў, пра рэпрэсіі становіцца вядома, пра гэта пішуць у СМІ.

У спакойныя часы адміністрацыя цісне на асобных судэнтаў, пра што звычайна не даведваюцца СМІ, і самі студэнты не хочуць галоснасці.

Нажаль, штодзенны ціск мала заўважны і не становіцца прадметам разгляду міжнароднай супольнасці. А на высокім узроўні пра такі ціск увогуле не узгадваюць».

Укрощение строптивых

Сейчас, когда число отчисленных студентов растет, польское правительство рассматривает квоту для тех беларусов, которых преследуют в беларусских вузах по политическим соображениям.

Возникают резонные вопросы. Насколько репрессии против студентов соответствуют болонским принципам? Какой может быть ответственность Беларуси за несоответствие требованиям «дорожной карты» в области прав и свобод студентов?

Владимир Мацкевич в комментарии #RFRM сказал, что ему не известно, будет ли поднят вопрос исключения Беларуси из Болонского процесса на саммите в Париже в следующем году:

«Узняць такое пытанне можа або Грамадскі Балонскі камітэт, або міжнародныя студэнцкія арганізаціі па ініцыятыве беларускіх. Пакуль высокай актыўнасці з боку беларускіх структур не назіраецца, бо яны слабыя, самі знаходзяцца пад ціскам і не паспяваюць адэкватна рэагаваць на ўсе падзеі».

Профессора Павел Терешкович и Владимир Дунаев из ОБК считают, что международная реакция на действия (и бездействие) Беларуси если и будет, то чисто символическая — в Болонском процессе не было прецедентов исключения стран за невыполнение требований «дорожной карты». Интрига в том, что «дорожные карты» до Беларуси ни для одной страны не составлялись.

По мнению профессора Терешковича, превращение образования (в том числе высшего) в приоритетное направление развития Беларуси может дать результаты даже в условиях авторитарного правления — и предлагает свой слоган для Министерства образования: «Хопіць укладаць грошы ў кароў, час укаладаць іх у вучняў!»

Владимир Дунаев считает, что при всей любви беларусского руководства к административным методам решения проблем, конечно, можно идти по китайскому пути:

«Китайцы поняли, что академические свободы и университетская автономия необходимы для того, чтобы добиться целей, которые китайцы ставят в продвижении своих вузов в мировых рейтингах. Чтобы обеспечить автономию, они применяют административные меры — например, приказ министра о том, чтобы в университетах «демократично решали проблемы».

Алесь Крот отметил, что формально за политические взгляды студентов и преподавателей никто не отчисляет и не увольняет:

«Міністэрства адукацыі будзе да апошняга сцвярджаць, што, нягледзячы на яўныя факты пераследу і парушэнні акадэмічных свабод, беларускі бок, безумоўна, прытрымліваецца прынцыпаў Балонскай дэкларацыі. Таму ў такім выпадку асноўная роля павінна аддавацца грамадскім арганізацыям, якія манітораць і збіраюць усю інфармацыю па такіх выпадках, каб пасля перадаць у групу, якая працуе з Беларуссю ў пытаннях выканання ёй «дарожнай мапы».

Калиновский против

#RFRM поинтересовался у независимых экспертов в области образования, насколько «Программа Калиновского» способствовала развитию беларусской национальной идентичности и национальному интересу в предыдущие годы.

Практически никто не знает, сколько участников программы вернулось в Беларусь.

Александр Милинкевич оценивает количество вернувшихся «калиновцев» в 50-60%, но эта цифра основана только на беседах с выпускниками программы, а реальной статистики не существует.

Во многом, проблемы у вернувшихся возникают из-за сложностей с трудоустройством в Беларуси — «калиновцев» по-прежнему считают революционерами, которые бунтовали раньше, а значит, будут бунтовать и сейчас. Александр Милинкевич считает, что эффективность программы стоит оценивать не по количеству вернувшихся, а по потенциалу тех выпускников, которые окажутся в стране, когда здесь действительно потребуется их помощь.

Алесь Крот считает, что можно долго спорить насчет эффективности «Программы Калиновского» и помощи реально репрессированным за политические взгляды студентам. При этом Алесь считает, что если программа будет помогать хотя бы 1% реальных политических и общественных активистов, которые были незаконно отчислены с учебы, то программа должна существовать:

«За 6 гадоў у нас не было ні аднаго выпадку, калі нехта з адлічаных па палітычных матывах студэнтаў спрабаваў аднавіцца праз суд.

Маё асабістае меркаванне, што магчымасць з’ехаць за мяжу разбэшчвае актывістаў.

Спадзяемся, што хутка гэта практыка зменіцца, бо акурат зараз праз доўгі час мы дапамагаем аднаму са студэнтаў, які быў адлічаны пасля сумнай вясны 2017 года, рыхтаваць пазоў у суд за неправамернае адлічэнне».

Павел Терешкович считает, что «Программу Калиновского» нужно оформлять в новом формате, который будет соответствовать внутренним требованиям жизни Беларуси.

Владимир Мацкевич уверен, что «Программа Калиновского» — это шанс для отдельных активистов — и, к сожалению, не все, кто в эту программу попал, воспользовались этим шансом:

«Эфектыўнасць праграмы не дае падставаў для задавальнення. У Польшчы гатовыя разгледзець, калі не аднаўленне праграмы ў былых маштабах, то пашырэнне таго, што ад яе засталося. Праца са студэнтамі, якія навучаюцца ў Польшчы па «Праграме Каліноўскага», несістэматычная і далёкая ад паспяховасці. Што тычыцца тых, хто навучаўся па гэтай праграме ў іншых краінах, то там увогуле не было ніякай працы».

Владимир Мацкевич считает, что в рамках «Программы Калиновского» развитие национальной идентичности оставалось делом самих студентов.

Александр Милинкевич, отец-основатель «Программы Калиновского», также с сожалением отметил, что беларусизация программы и раньше, и сейчас «фактически невозможна», т.к. студенты-беларусы оказываются в разных университетах по всей Польше. По словам Александра Милинкевича, «со стороны дирекции «Программы Калиновского», расположенной в Варшавском университете, были попытки проведения интеграционных программ. Беларусов возили на экскурсии по Польше, рассказывая по-беларусски о фактах нашей общей истории, например, на место рождения Кастуся Калиновского. Конечно, этого недостаточно. Но организовать беларусскоязычный блок в Польше чрезвычайно трудно из-за того, что студенты учатся в разных университетах — и химики, и физики, и артисты, и медики, и философы...».

Идеальный идеал

К сожалению, за два года совсем не были выполнены обязательства Беларуси в области социального измерения высшего образования и всего того, что связано с фундаментальными академическими ценностями.

Например, один из самых болезненных атавизмов советского прошлого — систему распределения — должны были диверсифицировать, чтобы распределение осталось только для небольшого числа специальностей, где наблюдается особенно болезненный дефицит. Распределение — это мираж, который создавался в условиях дефицита кадров, а реализуется в условиях дефицита рабочих мест и вопреки явному общественному запросу. Выпускники фактически не востребованы на рынке труда.

Картина Васи Ложкина

Перед нами призрак молодежной безработицы, с которой Европа уже научилась работать, а беларусские чиновники просто-напросто отказываются даже признать этот факт.

Профессор Дунаев считает, что распределение — это «совершенно тупиковая вещь, которая нам не нужна, а с точки зрения прав человека, вообще выглядит в высшей степени сомнительной системой».

С академическими свободами и ценностями ситуация трагичная. Есть рекомендации Совета Европы, которые Беларусь обязалась имплементировать. В ней очень конкретно были прописаны вопросы, связанные с университетской автономией, защитой академических свобод студентов и преподавателей. За два года никаких подвижек не состоялось. Разве что есть небольшой прирост того, что называется «академической автономией» — появился проект небольшого расширения прав вузов по формированию учебных планов, но это капля в море, которая просто незаметна.

По словам Владимира Дунаева, в Беларуси продолжается «политика назначения, а не избрания руководства университетов.

Абсурдно, что у нас в стране есть только один субъект, который формирует образовательную политику, и это президент.

При этом в Администрации президента и сам президент считают, что они за образовательную политику не отвечает ни перед кем».

А в принципе

А в принципе, очень хочется похвалить Министерство образования, но не за что... Чувство обмана не покидает никого из тех, с кем редакция #RFRM общалась на тему беларусских образовательных реформ в рамках Болонского процесса. Схожими соображениями руководствовались и представители почти 50 стран, которые проголосовали за вступление Беларуси на условиях «дорожной карты» — к Беларуси не было доверия в 2015 году, и его вряд ли получится заработать по результатам невыполненной «дорожной карты».

На вопрос о принципах, на которых строится современное высшее образование в Беларуси и каким оно могло бы быть, Владимир Дунаев ответил очень прямолинейно:

«Мы имеем дело не с честными людьми, а с жуликами. Поэтому они считают, что могут всех обмануть как на восточном базаре, у них такая вот постправда в действии. Это традиционное поведение в деревне, где человек не считает, что если он украдет чемодан у приезжего, то совершит плохой поступок — это же приезжий! С теми, кто за пределами нашей страны, по мнению таких людей, вообще не стоит вести себя честно.

Сложность всякого реформирования в Беларуси как раз в том, что в ответ на вызовы есть только один рецепт: вернуться к прошлому!

Чиновники думают, что тогда этих вызовов не будет».

Алесь Крот считает, что беларусская система высшего образования, как и вся Беларусь, погрязла «паміж няўцямнай савецкай мінуўшчынай і нявызначанай еўрапейскай будучыняй». Алесь признался, что время от времени ему кажется, что основные принципы сегодняшнего образования — отбить желание учиться, уничтожить инициативность, «стварыць патрыятычнага расейскамоўнага выпускніка, якога з лёгкасцю можна адправіць працаваць у калгас».

Как решить эту проблему? По словам Алеся «мы мусім пазбавіцца гэтай залішняй вертыкалізаванасці і заідэалагізаванасці ў адукацыі.

Дайце свабоды, дайце магчымасцяў, і тады праз некаторы час гэта ўсё акупіцца ў 10-разовым памеры.

Покуль у нас не будзе працуючай пляцоўкі для абмену меркаваннямі паміж грамадзянскай супольнасцю і уладай і сумеснага стварэння новай адукацыйнай палітыкі, цяжка будзе выбудаваць такі якасны дыялог, каб вырашыць усе гэтыя праблемы».

Владимир Мацкевич считает, что сегодня высшее образование «целиком беспринципное»: «Пра прынцыпы Вялікай хартыі ўніверсітэтаў гаварыць не мае сэнсу, але нават пра самы базавы працэс — пра навучанне, ужо не варта гаварыць.

Узровень адукацыі ўпаў настолькі, што ў настаўнікі прапануецца браць тых, што нават ЦТ не здасць.

Адзінае, што клапоціць адміністрацію ВНУ — гэта выхаванне, найперш, ідэалагічнае. І яшчэ замірэнне студэнтаў і акадэмічнай супольнасці. І паколькі гэта «замірэнне» цягнецца ўжо два дзесяцігодзі, то зараз дасягнута поўная апатыя і абыякаваць і тых, і другіх.

Зараз паўстае пытанне нават не рэфармавання ВНУ і ўніверсітэтаў, а іх рэанімацыі. Рэанімацыі тых, якія яшчэ хоць трохі жывыя, і санацыі, можа і банкрутства, тых, што ўжо немагчыма ажывіць. Прычым, людзей, ідэі, метады рэанімацыі і санацыі прыйдзецца шукаць па-за ўніверсітэтамі, у бізнесе і ў грамадзянскай супольнасці. У саміх ВНУ ужо нічога не засталося».

Владимир Дунаев отметил, что для создания в Беларуси образования будущего, нужно «открыть глаза и посмотреть на реальные вызовы, которые стоят перед образованием во всем мире. И пока мы не поймем, что происходит с образованием на самом деле и что надо сделать в Беларуси, мы ничего не сможем исправить».

Заграница нам не поможет. Беларус, соберись

Опыт Европейского гуманитарного университета (ЕГУ) в Вильнюсе показал, что даже выведя беларусский университет за пределы Беларуси, но оставив в нем беларусских управленцев, которые начинали карьеру в советскую эпоху, методы управления сохраняются советские. Оказалось, что даже за границей методы беларусского академического менеджмента остаются такими же, как в Беларуси: увольнение несогласных, коррупция и советская манера «замять проблемы».

ЕГУ оказался этакой Беларусью в миниатюре, где академик Анатолий Михайлов в роли бессменного авторитарного руководителя университета в изгнании «жэсточайшэ» наклоняет свою вертикаль.

Показательный пример — скандал в ЕГУ, который вылился в СМИ в начале 2015 года. Тогда в типичную «советскую» историю оказались вовлечены академик Анатолий Михайлов, провост Гарри Дэвид Поллик и почти два десятка членов управляющего совета ЕГУ, в который входили даже представители академических элит США и ЕС. Неадекватный ответ администрации ЕГУ на требования студентов и выпускников провести выборы ректора привел к появлению «Письма 57-и», самому серьезному репутационному скандалу в истории университета, сокращению финансирования и позорному отступлению администрации, которая в 2017 году в очередной раз не смогла справиться с избранием ректора.

Владимир Дунаев, ранее работавший в ЕГУ, о нынешней ситуации в беларусском университете в изгнании отозвался так:

«К сожалению, в ЕГУ смешались кризис менеджмента и кризис миссии — это двойной кризис, который не разрешается. Я не думаю, что иностранные менеджеры спасут беларусские вузы.

Иностранные менеджеры — это тоже своеобразная идеология.

И эта идеология, с точки зрения традиционных академических ценностей, является сомнительной. Это эволюция менеджеризма, в которой финансовая «эффективность» ставится превыше миссии. Если же такие менеджеры занимаются только исполнением задач, возникает вопрос: а кто же создает стратегию?»

В 2015 году в ответ на кризис в ЕГУ Александр Милинкевич с группой представителей академического сообщества начал работу над созданием Национального университета для Беларуси, идею которого поддержала в том числе и нобелевский лауреат Светлана Алексиевич. Для такого проекта рассматривались две модели: создание физического университета в Минске, где основным языком преподавания будет беларусский, либо создание дистанционной программы обучения на беларусском.

Как стало известно редакции #RFRM, работа над проектом Национального университета продолжается.

#RFRM