Молчать или не молчать — вот в чем вопрос! Мне как-то довелось писать о молчании философа. Да и просто о молчании довелось писать, не просто молчании, а о «вызывающем молчании».

Философ может говорить обо всем. Может, но не обязан. И молчание философа само по себе о чем-то говорит. Говорит о чем-то, и о нем самом говорит. Есть множество вещей и событий, о которых я молчал и молчу. Хочу и молчу. Говорю о том, о чем хочу, и молчу, о чем хочу. Хорошо быть свободным человеком! А философ — это такой статус человека, в котором достигается максимальная свобода. Но не всем же быть философами. Кто-то может быть еще и правозащитником.

Так вот, о молчании правозащитников. И тут Елена Тонкачева попадает почти в гамлетовскую ситуацию. Ситуация требует оценки правозащитников, а правозащитники — не философы, у них нет такой свободы: хочу — говорю, хочу — молчу. Если нарушаются права человека, правозащитники должны высказаться. Должны. Но чтобы высказаться, нужно немного подумать. Пока Елена думает, я думаю, о чем же она думает.

И вот, что получается.

Огромная система — беларусский режим, известный своим подавлением прав человека и прав целой нации (эти права не совпадают и не выводятся одно из другого, но нарушать и попирать можно и то, и другое), — арестовывает, содержит под стражей и судит дворника, публициста и доцента, которые сами высказываются против прав человека и против прав нации. «Регнум» — позорная и вражеская структура. Эти люди работали на «Регнум», и судят их за разжигание межнациональной розни, а двух из трех — еще и за незаконную предпринимательскую деятельность, выражавшуюся в том, что они получали гонорары за свои пасквили в долларах, а не в российских или беларусских рублях. И им грозит от 5 до 12 лет.

Правозащитники попадают в трудную ситуацию. Признать врагов независимой Беларуси, противников демократии и свободы политическими заключенными или не признавать, вступиться в защиту людей, чьи права попирает авторитарный режим, или не вступаться. Ну и дальше: признать ли правомочными действия беларусского режима и коррумпированной прогнившей судебной системы?

Тяжелый выбор.

Статьи Павловца, Алимкина и Шиптенко отвратительны и лживы. Но таких статей в Беларуси выходят десятки или сотни, причем в официальных государственных СМИ. А уж издания Министерства обороны практически всегда пишут то, за что судят этих авторов. В России таких публикаций тоже полно. Безусловно, на такие публикации необходимо реагировать. Но как? На враждебную пропаганду следует реагировать контрпропагандой. За разжигание межнациональной вражды, за оскорбление народа, нации, государства можно привлекать к суду СМИ, в которых появляются такие публикации, и авторов этих публикаций. Да, эти авторы продажны. Продажность публицистов — отвратительное явление. Но можно ли это квалифицировать как уголовное или экономическое преступление? Юрий Баранчик — просто образец продажности. Он был таким в Минске, таким остался и перебравшись в Москву. На него тоже заведено уголовное дело, он был задержан в Москве, но Беларуси его не выдали и отпустили.

Но у плохих людей тоже есть права. Права есть и у подонков, и у закоренелых преступников. И никто не вправе эти права попирать.

Долг и миссия правозащитников состоят в том, чтобы вступиться за всех и каждого, чьи права нарушены. Кем бы ни были жертвы произвола.

Что мешает беларусским правозащитникам исполнять свой долг?

Да то, что наши правозащитники — патриоты свой страны и противники установившегося в стране режима, а в данном случае на скамье подсудимых оказались враги страны и противники прав человека.

Парадокс прав человека заключается в вопросе: «Надо ли защищать права тех, кто отрицает права человека?»

Вот возьмем терроризм. Террористы очевидно нарушают права человека. Имеют ли террористы права или против них допустимы любые действия, даже с нарушением их прав? Андерс Брейвик убил десятки людей и больше сотни ранил, теперь он пользуется всеми правами, которые гарантированы ему как человеку в заключении.

Если бы дело ограничивалось только такой постановкой вопроса, у беларусских правозащитников не было бы затруднений. Год заключения до суда за статьи самого отвратительного содержания — очевидное нарушение прав, и люди, подвергшиеся такой мере пресечения, должны быть признаны политзаключенными.

Но такому простому решению мешает политический аспект. Непонятно, что делает этим беларусский режим.

Если бы беларусофобия стала предметом внимания властей во всех ее проявлениях, если бы были запрещены все издания в стране, которые направлены против независимости Беларуси и ее государственности, это было бы понятно. Еще лучше, если бы это делалось в рамках права и без нарушения прав человека. Но все враждебные Беларуси издания продолжают издаваться, беларусская история продолжает искажаться, даже в программах государственных школ и вузов, в учебниках.

Никто не понимает, что делает беларусский режим в данном случае. Отсюда замедленная и нерешительная реакция правозащитников, а также вялая и нерешительная реакция широкой общественности.

Что вообще происходит?

Я, как и все, не имею точного представления о том, что происходит. Поэтому молчал об этом до этого момента. Но тут позвонила Елена Тонкачева, чтобы поговорить. Поговорить о том, о чем написала в Фейсбуке, т.е. о своем молчании.

Ну и в разговоре я предложил свою конспирологическую версию. Именно конспирологическую. Я отдаю себе в этом отчет, но только она пока позволяет мне объяснить происходящее.

Задержание Павловца, Алимкина, Шиптенко и уголовное дело против Баранчика — это спецоперация против беларусских демократических сил, включая правозащитников, и диверсия против беларусского режима. Спецоперация спецслужб, преследующая сразу несколько целей, убивающая несколько зайцев одним ударом.

Как это выглядит?

Одним из главных тезисов в информационной и консциентальной войне, которую Кремль и Лубянка ведут против всего мира, звучит так: «Права человека и свобода слова — это ненастоящие ценности, а порождение лицемерных либералов и русофобов! Русофобы защищают только права тех, кто против России, и никогда не будут защищать права российских патриотов!»

Этот тезис повторяют все идеологи в России и в Беларуси, он звучит из всех СМИ. И многие верят ему без доказательств, почти как в распятого мальчика в Славянске. Ведь от врагов всего можно ожидать. Однако война требует наступления и эскалации. Кроме того, что пропаганде верят «свои», нужно пытаться переубедить и противника, ну или хотя бы нейтральных наблюдателей. Утверждение о двойных стандартах и лицемерии демократов, либералов и прочих русофобов нужно доказать. Как?

А давайте нарушим права своих, самых правоверных русских патриотов и рьяных антизападников, поставим правозащитников-иностранных агентов в положение, когда им придется защищать своих врагов! И посмотрим, смогут ли они на это пойти?

Ничего сложного в такой иезуитской хитрости нет. Додуматься до такого может любой гэбэшник, даже с заурядными способностями.

Ход, хоть и хитрый, но требует продумывания и подготовки, не так все просто. Если подвергнуть репрессиям своих патриотов, то можно испугать все пропутинскую патриотическую общественность. Они и так пуганные, а если арестовать Кургиняна, Соловьева, Киселева, Кураева, Дугина, то будет больше вреда Кремлю, чем пользы для антизападной пропаганды.

А если арестовать каких-нибудь патриотов за реальные, ну или пусть даже и сфабрикованные, правонарушения, не будет интриги.

И тут сама собой напрашивается идея: а зачем доказывать это в самой России, если можно провести эксперимент в стране, которую не жалко? А Беларусь уже давно используется как экспериментальный полигон для отработки того, что страшно или рискованно сразу внедрять в России.

Более того, преследование русских патриотов и беларусофобов в самой Беларуси будет выглядеть как бы вполне органично — с одной стороны, и позволит подставить режим Лукашенко в глазах русофильской общественности — с другой стороны. И то, и другое — на пользу России. Можно показать в очередной раз Лукашенко его место, ну и принцип «разделяй и властвуй» тоже никто не отменял.

И теперь пусть беларусские демократы мучаются:

• Если самые упорные демократы, либералы и правозащитники вступятся за пророссийских политзаключенных в Беларуси, то они рассорятся с националистами, радикалами, большой частью обывателей, которым независимость страны уже стала дорогой и желанной;
• Если они не вступятся за тех, чьи права нарушаются, они попадаются на двойных стандартах и лицемерии, что и требовалось доказать.

Не знаю, так или как-то иначе рассуждали те, кто продумал эту спецоперацию, но все получается теперь именно так. Радикальные беларусские патриоты с подозрением относятся к тем, кто робко пытается признать регнумовских борзописцев политзаключенными. Самые сообразительные правозащитники и либералы предпочитают отмалчиваться.

Таки хреново.

Но я на это могу сказать только одно:

Так и будет продолжаться в информационной и консциентальной войне до тех пор, пока мы будем сидеть в робкой обороне!

Оборона стратегически необходима только для того, чтобы выиграть время, затормозить наступление противника.

Выиграть войну можно только наступая.

Готовы ли мы переходить в наступление?

Текст впервые был рпубликован в блоге Владимира Мацкевича в Фейсбуке: