Имеющихся организаций «третьего сектора» крайне мало для такой страны, как Беларусь.

Исследования показывают, что структуры гражданского общества в Беларуси малочисленны и мало известны среди широких кругов населения. В «третьем секторе» есть консенсус относительно того, кто виноват в сложившейся ситуации, однако нет общего понимания, как ее изменить, пишет БелаПАН.

Центр европейской трансформации (ЦЕТ) опубликовал недавно результаты исследования «Гражданское общество Беларуси: актуальное состояние и условия развития». Кроме новых данных за период 2014-2017 годов, авторы обобщили результаты нескольких собственных предыдущих социологических и секторальных исследований, привлекая официальные статистические данные и результаты некоторых специальных исследований последнего времени.

В тексте отмечено, что статистические данные не дают возможности точно оценить объем общественных организаций в Беларуси и, тем более, провести четкое разделение между независимыми организациями гражданского общества и квазиобщественными структурами (организованные государством негосударственные организации, ГОНГО).

Тем не менее, даже без отделения самостоятельных структур гражданского общества от ГОНГО исследователи приходят к выводу, что в целом организаций «третьего сектора» крайне мало для такой страны, как Беларусь.

Вещь в себе

В ЦЕТ учитывали структуры разной организационно-правовой формы, а не только общественные объединения, учитывали зарегистрированные в Беларуси, за рубежом и незарегистрированные неправительственные организации — и в итоге вышли на число в три тысячи.

Для сравнения, по данным Минюста по состоянию на 1 января 2017 года в Беларуси зарегистрировано 2731 общественное объединение. Таким образом, беларусское государство зарегистрировало порядка 90% неправительственных организаций, действующих в стране, и лишь около 10% вынуждены обходиться без регистрации или использовать регистрацию за границей. Именно представители этих 10% находятся с 2006 года под угрозой уголовного преследования (статья 193-1 Уголовного кодекса, до двух лет лишения свободы).

Много это или мало — три тысячи организаций — дискуссионный вопрос, так как речь идет о функционировании общественных инициатив, которые смогли пробить себе дорогу в крайне неблагоприятных условиях.

По данным соцопроса, проведенного в 2015 году Лабораторией аксиометрических исследований «Новак» по заказу ЦЕТ и Беларусского института стратегических исследований (BISS, Вильнюс), в деятельности общественных организаций доводилось принимать участие хотя бы раз в жизни лишь около 12,9% беларусов.

В то же время, как следует из соцопроса 2016 года, проведенного группой кампаний «САТИО» по заказу ЦЕТ, «даже не подавляющее, а абсолютное большинство беларусских граждан ничего не знают о деятельности независимых НГО и гражданских инициатив, и этот уровень знания (а вернее незнания) практически не зависит ни от продолжительности деятельности, ни от характера организации, ни от сферы ее деятельности».

Так, самой известной по ответам опрошенных оказалась Беларусская ассоциация журналистов — 5,7% сказали, что знают, кто это и чем занимаются. Однако после отсеивания респондентов, которые «знали» выдуманные исследователями организации, то среди не выдумывающих свое знание респондентов о знакомстве с БАЖ заявили лишь 2,8%. И это самая известная организация! Похоже, что о масонах беларусы знают больше, чем об отечественном «третьем секторе».

Под строгим контролем властей

В ЦЕТ отмечают, что порядок государственной регистрации неправительственных организаций «является чрезвычайно сложным и обременительным, он часто сопряжен с произвольными отказами в государственной регистрации».

С отказами в основном сталкиваются организации, представителей которых Минюст может подозревать в нелояльности к беларусскому правящему режиму. В эту категорию попадают НГО, которые артикулируют противоречия и темы протеста, защищают права человека и свободу слова.

Еще одним сдерживающим фактором являются правовые ограничения на получение структурами гражданского общества финансирования как внутри страны, так и особенно из-за рубежа.

Беларусская власть пока не заимствовала прием своих российских коллег, которые маркируют получателей зарубежных грантов статусом «иностранных агентов», но вся иностранная помощь в Беларуси до начала ее использования подлежит обязательной регистрации в Департаменте по гуманитарной деятельности Управления делами президента.

При этом в Беларуси есть виды деятельности, на которые можно и на которые нельзя использовать иностранные гранты, а также с 2011 года есть уголовная ответственность за нарушение порядка получения и использования иностранной помощи.

Таким образом, у режима есть инструменты для ограничения развития «нежелательных» общественных инициатив и даже конкретных проектов. Например, антиядерные проекты однозначно не пройдут согласование в Департаменте по гуманитарной деятельности.

Да и в целом «третий сектор», в котором превалируют организации, работающие с культурными и социальными вопросами (17,8% и 17,1%, соответственно), не может похвастаться благоприятными условиями для развития.

Почему НГО предпочитают не «светиться»

Интересно, что третья часть беларусского гражданского общества приходится на правозащитные организации (16,4% — использованы данные анкетного опроса, проведенного ЦЕТ и BISS в 2013-2014 годах). В обществе есть спрос на услуги правозащитников, что приводит к росту числа их организаций, при этом значительная их часть не зарегистрирована или зарегистрирована за границей.

Собственно, в этом скрывается одна из причин секретности гражданского общества Беларуси. Активисты незарегистрированных организаций ходят под уголовной ответственностью, поэтому многие из них не склонны рекламировать свою деятельность. Порой секретность вызвана соображениями защиты лиц, в чьих интересах осуществляется деятельность. И третий, тоже важный фактор — государственные структуры не склонны открыто показывать свое сотрудничество с гражданским обществом.

Вот пример. РПОО «Беларусский Хельсинкский комитет» в 2015 году обратилось в Конституционный суд (КС) с инициативой «о необходимости устранения правового пробела и закрепления в законодательстве Республики Беларусь права граждан, выступающих свидетелями в уголовном процессе, на юридическую помощь». КС согласился и поручил Совмину разработать законопроект. 26 июня 2017 года Палата представителей приняла его в первом чтении. При этом в Овальном зале при принятии законопроекта ничего не было сказано про БХК, в итоге как депутаты, так и большинство журналистов не могли даже заподозрить, что оказались свидетелями одного из немногочисленных примеров успешного лоббирования беларусским гражданским обществом улучшения законодательства.

В «третьем секторе» есть солидарное мнение относительно того, кто виноват в сложившейся ситуации. Многие представители гражданского общества склонны воспринимать себя жертвой правящего режима, закручивающего гайки в этой сфере со ссылкой на предотвращение «цветных революций». Другие сетуют вдобавок на низкие доходы населения и закрепощенный бизнес, которые и без государственных ограничений мало мотивированы жертвовать деньги на общественное благо.

Все это так, но еще одним фактором «засекречивания» гражданского общества выступает заметная профессионализация неправительственных организаций. В том смысле, что для значительной части их представителей это основная занятость, а не волонтерство, не работа на общественных началах. Как следствие, отмечают исследователи ЦЕТ, одной из существенных проблем «третьего сектора» в Беларуси является низкая динамика его кадрового обновления.

Что касается рецептов изменения ситуации, то кроме смены репрессивной политики правящего режима в отношении гражданского общества (которое должно произойти под влиянием каких-то внешних сил), других нет (или насчет них нет общего согласия).