Финансовый кризис (не мировой) добрался и до беларусской оппозиции и «третьего сектора».

Партия БНФ, арендующая помещение в Минске, оказалась под угрозой выселения: долги составили почти 29 тыс. руб. Если до 31 декабря 2018 года БНФ не рассчитается с долгами, шесть юридических лиц окажутся на улице. Ситуация не нова. Финансовые проблемы стали одной из причин, по которым новый председатель ОГП Василий Поляков продержался в кресле всего два месяца. Партия оказалась перед выбором — либо отказываться от офисов в регионах, либо искать дополнительное финансирование.

Директор Центра европейской трансформации Андрей Егоров рассказал «БелГазете» о причинах сложившейся ситуации и об изменениях в политике международной донорской помощи беларусскому гражданскому обществу.

— Финансирование политических партий всегда было проблемным вопросом. Они всегда находились в более неблагоприятных условиях, чем общественные организации и профсоюзы. Партии не могли напрямую работать с большинством зарубежных фондов, которые финансируют общественную деятельность (существует ограниченный круг фондов, которые могут напрямую работать с политическими партиями). А внутренние источники финансирования обрезаны еще в 1996-1999 годаъ, и с тех пор беларусский бизнес не стремился финансировать партии.

Некоторое время политические партии создавали общественные организации, через которые и привлекали ресурсы на свою деятельность либо существовали в квазиобщественной форме, как, например, Движение «За Свабоду», кампания «Говори правду», которые формально существуют в виде общественных организаций. Именно в такой форме они получают зарубежное финансирование, иначе никаких шансов у них не было бы.

— Но сейчас, судя по всему, резко сократилось финансирование и общественных организаций?

— Сейчас общественные организации попали в негативный тренд сокращения международного финансирования на цели развития демократии, поддержки гражданского общества, прав человека для Беларуси. Это характеризуется не столько сокращением общих объемов, сколько изменением правил, по которым распределяется помощь: укрупнились программы, которые могут выиграть только несколько субъектов, перераспределяющих ресурсы. Более того, международные структуры уже предпочитают работать с зарегистрированными, лояльными государству, которые могут кооперироваться с ним, или с прогосударственными организациями напрямую.

Сменилась система приоритетов: социально-экономические вопросы, развитие регионов, городов, местного самоуправления стали основными, а там важно участие государства на местном уровне. Значимая часть активности оказалась вне приоритетов существующих программ.

— А объемы международной помощи уменьшились или остались на прежнем уровне?

— Общие объемы не выглядят сокращенными. Например, Евросоюз увеличил объем помощи Беларуси, в том числе гражданскому обществу. С другой стороны, часть международных доноров, которая действовала на поле общественной деятельности Беларуси, например, Шведское агентство развития или Датское агентство развития, свернули свои программы для Беларуси. Согласно недавнему исследованию, которое мы провели (мы опрашивали экспертов самого разного спектра — от урбанистики, экологии до правозащитников), подавляющее большинство секторов гражданского общества заявляет о сокращении доступности международной помощи. Де-факто мы можем констатировать, что международной помощи стало меньше.

— Значит, потоки международной финансовой помощи изменили направление, и сейчас основная помощь предоставляется прогосударственным структурам?

— Да. Прогосударственным либо лояльным государству. В Армении существует термин «молчаливые НГО» — организации, которые не ставят политических вопросов или не требуют изменения правил игры в тематических секторах. Перераспределение ресурсов идет в пользу структур, которые не претендуют на политическую (в смысле — полиси) роль. Для них более выгодна кооперация с государством.

— Описанная тенденция вполне характеризует и отношения между Евросоюзом с официальным Минском.

— После 2015 года Евросоюз стал гораздо лояльнее смотреть на кооперацию с государством.

— И какие же перспективы вырисовываются у гражданского общества в свете обрисованных тенденций?

— Если смотреть на проблему шире, то подходы международного сообщества к финансированию обладают цикличностью, периодически меняются. В 1980-е годы никто не говорил о продвижении демократии — все занимались как раз социально-экономическим развитием, развитием экономических институтов, становлением рыночной экономики, что должно было привести к повышению устойчивости развивающихся стран.

С середины 1990-х годов, с третьей волной демократизации, с падением коммунистических режимов, появилась надежда, что система демократии и развитие гражданского общества, продемократических устремлений внутри гражданского общества и развития прав человека будет способствовать трансформациям и повышению устойчивости.

Сейчас мы наблюдаем, по крайней мере, в регионе, третий откат, где политика поддержки демократии подвергается сомнению и переводится на другие рельсы, не связанные с поддержкой демократии и прав человека. Правда, куда ведут эти рельсы, никто не знает.

Возникает вопрос: а ведет ли новая политика к изменениям? Скорее всего, нет. Существующая в Беларуси система не собирается меняться сама по себе, без участия заинтересованных в переменах акторов гражданского общества. Поэтому существующая политика обречена на провал, она тупиковая: не будет беларусское государство само по себе развивать образование без независимых акторов, сколько денег ему ни давай; не будет государство развивать систему самоуправления и децентрализации в регионах без независимых региональных сообществ, сколько денег ему ни давай.

Это тупик. Через некоторое время случится обратный поворот и возвращение международного сообщества к работе с независимыми субъектами. Если, конечно, не произойдут очередные геополитические катаклизмы.

— Но до обратного разворота, судя по всему, доживут далеко не все...

— В этой ситуации придется крайне сложно. Но для большинства организаций — и политических, и общественных — ситуация не нова. Периоды сокращения финансирования приходили и раньше, многие организации вынуждены были выживать в условиях ограниченных финансов. Но выход находили: многие просто частично сворачивали свою деятельность, больше опирались на волонтерские ресурсы, опирались на идейно заряженных людей, которые работали вне зависимости от наличия или отсутствия ресурсов.

Для части общественных организаций (связанных с политической повесткой дня или правозащитными вопросами), на деятельность которых государство смотрит агрессивно, появились новые источники финансирования: краудфандинг, краудсорфинг; частично можно привлекать бизнес, использовать новые формы активности в виде стартапов социального плана.

Не думаю, что изменившаяся конъюнктура поставит крест на многих организациях. Некоторые прекратят свое существование, но основная масса организаций, мне кажется, сохранится.