Персональную ответственность за экономический рост, стимулируемый внешними факторами, и выполнение показателей по экспорту Александр Лукашенко возложил на премьер-министра Сергея Румаса.

Спустя два дня на заседании Совмина премьер переложил груз ответственности на своих подчиненных — чтобы «ежемесячно чувствовали напряжение, и по результатам полугодия мы вошли в установленные задания».

Подобная система принятия решений и ответственности существует в Беларуси уже много лет. Насколько эффективна такая система и какой у нее запас прочности? Об этом «БелГазета» побеседовала с философом и методологом Владимиром Мацкевичем.

— «Нашумевшая проблема «ядовитой» этой нефти. Какова сейчас ситуация у нас в этом плане? Я прочитал доклад и вернул его премьер-министру. Вы мне больше не пишите эти доклады. Вы просто теряете время. Надо две строчки: чего вы добились положительного за последнее время. Зачем вы мне описываете весь свой героизм, с кем вы там встречались, с кем разговаривали, что обсуждали, как? Мне нужен результат». Так общался Лукашенко с премьер-министром на совещании по актуальным вопросам экономики.

— Не знаю, говорит ли единичная цитата о некой тенденции. Но я думаю, что у любого ответственного руководителя, даже гораздо меньшего ранга, после долгого периода правления наступает некая усталость от мелких дел. И он начинает перекладывать полноту ответственности на исполнителей. Лукашенко за 25 лет достаточно устал, тем более богатый опыт, который накоплен, показывает, что большинство предпринимаемых действий носят чисто ритуальный характер и не имеют никакого эффекта. Поэтому он требует действий, которые приносят успех.

— Но ведь Лукашенко сам замкнул на себе все отношения с Россией, так почему же отвечать за них должен подчиненный?

— Да, но это — один из главных пороков любого авторитарного правления. Наверное, не один человек слышал от начальства со стажем такую фразу: вы ничего не можете, опять я сам должен решать вопросы. Эта фраза присуща всем начальникам, но присуща именно в силу того, что начальство очень долгое время не доверяло своим подчиненным и замыкало решения на себя. В том числе и Лукашенко: ему нравилось самому встречаться с Путиным и решать даже самые мелкие проблемы. Лукашенко ездил в российские регионы, устанавливая экономические связи. Поэтому большинство внешнеэкономических, а тем более внешнеполитических партнеров привыкли к такому типу командования в Беларуси, когда все вопросы решаются только через Лукашенко. Слово министра, главы администрации, области для большинства партнеров за рубежом мало что значит: пока нет разрешения самого главы государства, другим беларусским партнерам внешние партнеры не доверяют. Это порочность авторитарного стиля правления. Вместе с усталостью от груза ответственности, думаю, сейчас такая практика начнет давать сбои. Неслучайно даже в связи с поступлением «грязной нефти» Лукашенко пришлось срочно лететь в Пекин на встречу с Путиным.

«Чем выше пост, тем больнее спросят» 

— «Подписано распоряжение об установлении персональной ответственности премьер-министра за рост экономики за счет внешних факторов и за выполнение показателей по экспорту. Мы в ближайшее время установим алгоритм, как мы будем работать по экспорту, чтобы те министерства, госорганы, посольства, которые не выполняют этот показатель, ежемесячно чувствовали напряжение, и по результатам полугодия мы вошли в установленные задания», — Сергей Румас на заседании Совета министров ретранслировал приказ патрона своим подчиненным. Дурной пример заразителен?

— Дело даже не в примере. Дело в балансе свободы и ответственности: без свободы не может быть ответственности. Поэтому, чем большая персональная ответственность налагается на чиновника, исполнителя, тем большую степень свободы ему надо предоставлять. А свобода всегда связана с риском и правом на ошибку. Мудрость руководителя и состоит в том, чтобы привести к балансу, к равновесию эти факторы: право на ошибку, свободу действий и персональную ответственность. В авторитарных режимах такая категория, как персональная ответственность, является фикцией; авторитарные режимы существуют за счет коллективной ответственности. Когда Румасу говорятся такие слова (у него руки связаны, у него не так много степеней свободы, и ему не делегировано право на ошибку), он пытается свою персональную ответственность перевести в коллективную (с него голову снимут, отправят в отставку и т.д.), делает весь Совет министров заложником требований президента. Ретранслировать напрямую персональную ответственность на своих подчиненных Румас не может, у него нет такого права, нет такой степени свободы: все министры тоже назначаются лично Лукашенко, а не Румасом, и отвечают лично перед Лукашенко.

Когда придет время отвечать за свои действия, Румас в любом случае будет оправдываться ссылкой на недоработки и ошибки министров, а министры назначены самим Лукашенко. Так что все отговорки не спасут Румаса от наказания или отставки, но, по крайней мере, это позволяет сохранить лицо хотя бы в собственных глазах.

— Отношения между Лукашенко и Румасом не очень ладятся. Означает ли это, что в ближайшее время премьер-министру грозит отставка за несговорчивость с главой государства?

— Не думаю, что за несговорчивость. Здесь опять срабатывают законы авторитарного, директивного правления. Одним из законов авторитарного правления является народная мудрость, сформулированная поэтом: «Минуй нас пуще всех печалей и барский гнев, и барская любовь». При назначении на высокие посты Лукашенко демонстрирует эту самую барскую любовь, он делает жест доброй воли и повышает человека в статусе. При этом все беларусские чиновники очень сильно боятся подобных назначений: они остаются несвободными в своих решениях, руки у них связаны. Чем выше их пост, тем больнее с них спросят за ошибки, а ошибок там можно совершать гораздо больше, потому что уровень компетентности с повышением в должности автоматически не растет. В этом смысле, каждое повышение выводит чиновника на позицию, в которой он не очень уверенно себя чувствует.

«Все они — заложники системы»

— Думаю, и Румас не был рад, когда его назначили премьер-министром. Не был рад и поручениям, которые ему дали: выполнить их невозможно без допущения доли свободы, без раскрепощения и автономизации министерств, отраслей и всего правительства. И громкие обещания, которые периодически дает президент, частенько забываются. Если мы помним, Лукашенко ставил планку ВВП в 100 млрд долларов. Время идет, а приблизились мы хоть чуть-чуть к этой высокой планке? Нет, и это обещание будет забыто. Но Румасу обещание могут припомнить: темпы ВВП, темпы роста экономики, вообще качественные показатели развития далеки от желаемых. Мы по-прежнему в состоянии застоя, и Румас ничего не может сделать, потому что необходимы системные реформы, а полномочий на проведение преобразований нет, соответственно, нет возможности даже сформировать свою команду — под себя, под свои решения. Лукашенко не выпускает из своих рук кадровые вопросы. Поэтому Румас крайне несвободен, и ничего хорошего из этого не выйдет. Ни один кабинет министров за все годы существования режима не был успешен, не продвинулся и не пользуется авторитетом после отставки. Все они заложники системы. Любой человек, попавший в обойму режима (начиная с министров и председателей госкомитетов), — заложник.

— Почему чиновники соглашаются на высокие назначения, если сами тому не рады?

— Как сказал один из беларусских политологов, все кадровые назначения на высокие должности сопровождаются сбором компромата на конкретного претендента. Если Лукашенко выдвигает человека на более высокий пост, то это предложение, от которого очень трудно отказаться. Назначение — не столько поощрение или признание заслуг, сколько наличие крючка, поводка, на который посажен конкретный человек. Компромат является одним из способов контроля со стороны Лукашенко своего VIP-персонала. Не знаю, какой компромат, какие виды шантажа применялись к Румасу, но, думаю, когда это предложение было сделано, вряд ли он мог отказаться.

— Получается, мы живем с коррумпированным правительством...

— Я бы не стал называть нынешнее правительство коррумпированным. В системах авторитарного правления вырабатываются общие правила, принципы и законы, которые очень напоминают правила и принципы преступных сообществ. Эти системы функционируют не по закону, а по понятиям. Все чиновники повязаны коллективной порукой, все они зависят от одного человека, который их назначил на эту должность, без которого такое назначение было бы невозможно.

— Система действует уже 25 лет. Остался ли у нее запас прочности?

— Пока был. В подобных условиях срабатывает фактор усталости авторитарного лидера: нельзя четверть века нести весь груз ответственности, отвечать за все — от навоза в коровнике до решения вопроса войны и мира, аннексии и утраты независимости. Рано или поздно от этого устаешь.

А поскольку уровень ответственности все больше растет (последний год очень остро стоит вопрос потери суверенитета), каким бы ни был Лукашенко, насколько бы он низко ни ценил независимость, ответственность все равно давит на него. А тут он должен заниматься, понимаешь, избытком хлоридов в нефти или еще чем-нибудь. По-человечески можно понять: Лукашенко хотелось бы, как волшебнику, решать простые вопросы, те, в которых он компетентен: в навозе, в роторной жатке, еще в чем-нибудь. А на нем висит груз ответственности за судьбу страны. Я думаю, утомленность от ответственности будет вести к перекладыванию персональной ответственности на других. Это не хороший ход, он говорит только об усталости и депрессии самого руководителя. С другой стороны, поскольку действительно большая часть управленцев, назначенных Лукашенко, некомпетентны — недостаточно подготовлены к исполнению обязанностей в своих должностях, а некоторые просто не понимают систему деятельности, которой назначены управлять, от перекладывания ответственности дела улучшаться не станут. Запас прочности у этой системы долгое время держался, но при некоторых, казалось бы, незначительных факторах, может начаться обвал. И цена ошибки в такой ситуации возрастает.