Отступление об оппозиции.
Победить дедовщину можно только искоренив советские обычаи и традиции
Фото Сергея Гудилина
Можно ли было жить в СССР и не знать о дедовщине? Она была везде: от детского сада до... ну, куда там можно заглянуть — до Политбюро ЦК КПСС.
Не вникая в общественные дискуссии по самым разным темам, я бы думал, что не знать о дедовщине советский человек не может.
Сейчас я стал опытнее и рассудительнее, теперь я знаю, что многие люди могут многого не знать — даже такого, что кажется известным всем.
В этом ловушка всем известного.
О том, что кажется всем известным или должно быть известно всем, люди очень мало и редко говорят. Особенно, если это неприятное знание.
Оказывается, многие не знали о ГУЛАГе и репрессиях. И это при том, что нет семьи, незатронутой репрессиями, нет семьи, где хоть кто-то не сидел из близких или дальних родственников. Но детям об этом не говорили — они могли рассчитывать только на собственную любознательность.
Это как секс, которого в СССР не было.
Того, о чем неприлично говорить детям, для неповзрослевших детей как бы не существует.
Тот, кто не хочет знать, — не знает.
Незнание того, что всем известно, — это верный признак инфантилизма сознания.
Пусть не 100%, но абсолютное большинство советских мужчин прошли через армию, хотя бы через 3-месячные сборы после вуза. Большинство — все же через срочную службу. Все слышали о дедовщине, о «салагах» и «дедах» или испытали это на собственной шкуре.
Кто-то, вернувшись на «гражданку», пытался руководствоваться приобретенным опытом и вел себя как «дембель». Естественно, со слабыми. Кто-то был травмирован опытом «салаги» и всю жизнь пугался начальства.
Бушующие и беснующиеся «дембеля» в день десантных и пограничных войск — ностальгия по тому краткому времени, когда лузеры-неудачники по жизни были всевластными «дедами».
Из советской армии почти половина отставников выходила «дембельнутыми», т.е. травмированными и закомплексованными.
Но люди везде люди, даже в нечеловеческих условиях. Настоящие мужчины сохраняли человеческое достоинство и пройдя армейскую «школу жизни». Иногда, изредка, даже закаляли характер в этих условиях.
Я знал и видел людей, которые в первые же месяцы службы смогли себя поставить так, что «деды» оставляли их в покое. Чаще всего, это было индивидуальное самостояние.
Приходилось слышать о проявлениях коллективной солидарности, но сам я ни разу не видел, чтобы молодые солдаты объединялись для защиты общих интересов. Потом я пытался смоделировать такую солидарность и понял, что это пресекли бы офицеры — это опасно для армейских порядков.
Иногда молодых брали под защиту землячества. Это было характерно для кавказских землячеств, реже — для среднеазиатских. Совсем редко — для прибалтов, и почти никогда — для славян. Внутри таких землячеств устанавливалась своя дедовщина, защищали своих только от чужих.
Труднее было сохранить человеческое достоинство, честь и благородство при переходе в категорию «дедов» или «дембелей». Видел, как ломались люди, выстоявшие, будучи «салагами», когда получали «права старослужащих» и вседозволенность, поощряемую офицерами.
Я служил в армии в 1974-1976 годах. Сначала — в учебке в Минске, потом — в Закарпатье.
При моем характере, мне было трудно смириться даже с уставным порядком, не говоря уж о беспредельщине сержантов, которые в учебках присутствовали в двух ипостасях: командиров — по уставу и «дедов» — по неписаному обычаю. Мне удалось противиться дедовщине ценой драк, пережив несколько избиений. В части было проще, я был специалистом, у меня была мастерская, где я был сам себе начальником. Поэтому дедовщину я наблюдал больше со стороны, чем испытывал на себе.
Но я еще и любознателен, пытался разобраться, когда это началось.
Опросы-расспросы (этакий метод устной истории) позволяют проследить дедовщину вплоть до 1945 года, до окончания войны. Именно со времени окончания войны известна история дедовщины в том виде, в котором мы ее знаем.
Первыми «дедами» были те, кто воевал, «понюхал пороху», а «салагами» — послевоенный призыв, молодежь, «пороху не нюхавшая». Ветераны войны ждали дембеля, им все было по-барабану, особенно молодые офицеры, которых они ни в грош не ставили.
Но ветераны войны пользовались уважением, их привилегии считались заслуженными, их слушались почти добровольно. К их услугам прибегали офицеры для поддержания дисциплины и наведения порядка. Это было очень удобно офицерам и вошло в привычку, стало обычаем и нормой.
Ветераны постепенно ушли на дембель.
А привычка, обычай и норма остались.
Свято место пусто не бывает, и бывшие «салаги» заняли место «дедов».
Но у них не было заслуг, прав и привилегий ветеранов, они не пользовались уважением новых «салаг».
Все приходилось устанавливать самим с помощью насилия при полном попустительстве офицерского состава.
Офицеров такой порядок полностью устраивал. Потом был придуман миф про уголовное происхождение такого порядка и всей дедовщины. Это похожие явления, не более того.
Потом, на психфаке ЛГУ я познакомился с этологией людей и приматов, прочел «Повелителя мух» Голдинга — психологическая и бихевиоральная природа дедовщины стала понятнее. Но психология не заменяет истории.
Я ничего не выяснил про существование дедовщины во время войны. Ничего не известно про довоенную Красную армию в отношении дедовщины.
Во время войны дедовщина была бы смертельно опасной для всех, поэтому готов допустить, что ее и не было.
Самоубийства, как и убийства и издевательства — прямое следствие дедовщины и подобных ей групповых и общественных отношений.
Приходится удивляться не им как таковым, а их относительной редкости.
Видимо, в беларусской армии дела обстоят все же чуть лучше, чем в советской.
Но победить дедовщину можно только искоренив советские обычаи и традиции в офицерской среде.
Нужна десоветизация армии.
Текст впервые был опубликован в блоге Владимира Мацкевича в Фейсбуке:
Смотрите также:
-
У рабов нет и не может быть совести. Нет ее и у советского человека!
-
Активная десоветизация сегодня актуальна как никогда
-
Инициатива Мацкевича: 2017 год — Год антикоммунизма!
-
Сто лет коммунизма или Год антикоммунизма?
-
Декоммунизация сознания
-
Экономические реформы нужно начинать с десоветизации и декоммунизации
-
Идеалы коммунизма реализованы?
-
Общество исполнителей без господ, хозяев и начальников
-
Liberté, Égalité, Fraternité
-
Популярно про антикоммунизм
-
Коммунизм и коммуналка
-
Власть и коммунизм
-
Беларусь остается «ментально советской» страной
-
Повестка дня для Беларуси на 2017 год антикоммунизма
-
Панэльная дыскусія «Рэвалюцыя 1917 года і досвед камунізму для Цэнтральна-Усходняй Еўропы» (Відэа)
-
Зло есть зло
-
Антикоммунизм, коммуналка, человейник и природа человека
-
О чем мы говорим, когда говорим о коммунизме?
-
Коммунизм и другие идеологии и нарративы модерна
-
Гений Маркса и его грехи
-
Как соотносятся теория и практика в коммунизме?
-
Стрим-программа «Горизонт событий. Антикоммунизм.BY»
-
В СССР было самое худшее образование в мире!
-
Коммунизм — это зло!
-
Победить дедовщину можно только искоренив советские обычаи и традиции
-
Колумнисты и коммунисты
-
Коммунисты и государство
-
Слезть с иглы коммунизма
Другие публикации
-
Владимир Мацкевич: Гражданское общество. Часть 10.3
Еще несколько добавлений про сети и сетевое общество.
-
Владимир Мацкевич: Гражданское общество. Часть 10.2
Сетевое общество и сетевая коммуникация уже давно в центре внимания культурологов и политологов. Сейчас эта тема обсуждается в связке с интернетом и таким интернет-явлением, как социальные сети.
-
Владимир Мацкевич: Гражданское общество. Часть 10.1
Доступно ли гражданское общество непосредственному наблюдению? Как его можно увидеть, зафиксировать, измерить?
-
Владимир Мацкевич: Гражданское общество. Часть 9.2
Мужество иметь собственное мнение, о котором я говорил в предыдущем фрагменте, ничего не стоит без истинности этого мнения.
Комментарии и дискуссии
Уводзіны ў філасофію Уладзіміра Мацкевіча. Серыя размоў (Аўдыё)
Размова шаснаццатая — пра тое, як адказваюць тэалогія, навука і філасофія на кантаўскія пытанні: «Што я магу ведаць?», «Што мушу рабіць?» і «На што магу спадзявацца?»