Процессы десоветизации в Беларуси, которые с большей или меньшей интенсивностью обсуждаются исследователями и интеллектуалами последние 25 лет, так и не приобрели системного характера.

Незавершенность деконструкции советских норм во всех сферах общественной жизни, медленные и хаотичные изменения семиотической среды, отсутствие системной работы с исторической памятью — не сделанные в направлении десоветизации шаги можно перечислять долго. Кроме нерешенных внутренних проблем, мы испытываем влияние разнонаправленных процессов, происходящих в ближайших соседских странах: развернувшийся процесс декоммунизации в Украине и процесс ресоветизации и ресталинизации в России.

Одно из измерений проблемы десоветизации — распространенность и характеристики советской идентичности в беларусском обществе. Самоидентификация «с советским народом» на протяжении первого десятилетия XXI века считалась социологами «исчезающей». При том, что распространенность ее в тот период колебалась в районе 15-25%, исследователи подчеркивали «уходящий» характер советской идентичности, основываясь на том, что она была характерна для представителей старших возрастных групп, респондентов с начальным, неполным средним образованием, жителей села, и должна была исчезнуть из структуры социальной идентичности беларусов «естественным путем» [1].

Однако опросы последних лет показывают, что распространенность идентификации «с советским народом», которого в реальности уже четверть века как не существует, остается на том же уровне, что и в самом начале 2000-х годов, когда «советскими людьми» в полноте осознавали себя 23,9% и еще 13,8% — в средней степени (отсутствие осознания себя в качестве «советского человека» было отмечено 40% опрошенных) [i2].

Исследование, проведенное Центром европейской трансформации в августе 2016 года [3], показало, что распространенность идентификации «с советским народом» остается на том же уровне, что и в самом начале 2000-х годов. По данным национального опроса, четверть (25,6%) населения Беларуси «часто» ощущает близость «с советским народом», еще 18,5% — «иногда», и только 22,8% «практически никогда» этой близости не чувствуют. В этом исследовании была использована немного иная методика, концентрирующая внимание не на «Я-идентификации», а на «Мы»-группах, поэтому для того, чтобы понять, имеем ли мы дело на самом деле с некой тенденцией, попробуем обратиться к данным последних лет, полученных именно с применением этой методики (см. рис. 1).

Как показывает сравнение данных исследований, проведенных в 2003-2016 годах [4], уровень идентификации беларусов с совестким народом не снижается, а в последние годы даже растет, хотя и не очень значительно.

Новые «советские беларусы» — кто они?

На материале данных нашего исследования 2016 года [5] мы попробуем рассмотреть некоторые характеристики той части беларусского общества, которая продолжает идентифицировать себя «с советским народом», позволяющие описать содержание этого феномена. Безусловно, словосочетание «советские беларусы» в данном случае нельзя рассматривать как термин или категоризацию этой группы наших сограждан. Мы будем пользоваться им исключительно для краткости, понимая, что за подобной идентификацией могут стоять весьма разные мотивы, склонности и установки. Надо сказать, что изучение советской идентичности, как и идентичности вообще, не было прямой целью данного исследования, поэтому наши возможности довольно ограничены. Тем не менее, мы попробуем описать группу «советских беларусов» по следующим параметрам, пользуясь теми измерениями, которые нам доступны:

• Социально-демографические характеристики;
• Мобильность и активность;
• Установки в области трансформаций и инноваций;
• Культурно-политическое самоопределение.

Способ анализа, которым мы будем пользоваться, также достаточно прост: сравнение различных характеристик группы беларусов с положительной советской идентификацией (т.е. тех, кто ответил, что «часто» ощущает близость с советским народом) с характеристиками групп с эпизодической, отрицательной или неопределенной идентификацией (соответственно, те, кто ответил, что ощущают такую близость «иногда», «никогда» или не смогли однозначно ответить на этот вопрос).

Социально-демографические характеристики

Анализ представленности группы беларусов с выраженной советской идентификацией, в зависимости от пола, возраста, образования, типа занятости, показывает следующее.

«Советских беларусов» по-прежнему (как и в начале 2000-х годов) больше в старших возрастных группах, однако во всех возрастных группах их доля составляет не менее 20% (см. рис.2). Обращает на себя внимание также практически одинаковое распределение силы советской идентификации в возрастных группах от 16 до 24 лет и от 25 до 44 лет — эти группы практически всегда имеют отличия в плане ценностей, идентичности, образа жизни, установок и пр., однако по характеристике субъективного переживания близости с советским народом они практически идентичны.

Наиболее неожиданными выглядят результаты анализа зависимости между советской идентификацией и образованием и местом проживания. Среди респондентов с высшим образованием доля тех, кто имеет выраженную идентификацию с советским народом выше, чем в других образовательных группах. Доля «советских беларусов» также выше среди горожан, чем среди сельчан (см. рис. 3).

Тип занятости (госпредприятие, частный сектор, собственный бизнес) практически не оказывает влияния на идентификацию себя с советским народом (см. рис. 4).

Анализ социально-демографических характеристик группы идентифицирующих себя «с советским народом» заставляет предположить, что мы наблюдаем процесс своеобразного «ренессанса» советской идентичности, которая из «уходящей» вместе со старшим поколением, ностальгирующим по молодости, пришедшейся на советские времена, постепенно становится «моложе», «образованнее» и «урбанизированнее».

Мобильность и активность

Распространенный стереотип в представлениях о людях, испытывающих ностальгию по советским временам — их пассивность и бездеятельность. Мы привыкли воспринимать тоску по советскому времени как характеристику социального слоя, который не нашел себя в новом мире, не вписался в новые условия, и поэтому им не остается ничего иного, как вспоминать былые времена, которые символизируют счастливый период их жизни. Однако анализ характеристик мобильности беларусов с положительной советской идентификацией показывает, что эта группа не менее, а по некоторым параметрам даже более мобильная, чем остальные. Из трех типов мобильности «советские беларусы» проигрывают только в экстерриториальной мобильности, в то время как уровень территориальной мобильности у них выше, а профессиональной — практически одинаков с остальными группами (см рис. 5-7).

Еще одна характеристика, которую мы имели возможность проанализировать, — это интенсивность образа жизни. Это интегрированный показатель, который объединяет ряд измерений того, как часто люди посещают различные места: от развлекательных и досуговых заведений до собраний политических партий и общественных организаций. Объединив все эти характеристики, мы смогли выделить две группы в беларусском обществе, различающиеся по «интенсивности» жизни: 1) те, кто ведет «умеренный образ жизни»: и 2) те, кто ведет «активный образ жизни». Так вот, доля ведущих «активный образ жизни» в группе «советских беларусов» выше, чем во всех остальных группах, выделенных по критерию идентификации с советским народом (см. рис. 8).

Еще один интегральный показатель, использованный нами в рамках исследования, — участие в разных типах солидарных действий: от благотворительных и культурных мероприятий до протестных акций. И по этому показателю «советские беларусы» демонстрируют более высокий уровень активности — доля «периодически участвующих в солидарных действиях» среди них выше, чем во всех остальных группах (см. рис. 9).

Таким образом, вопреки нашим стереотипическим ожиданиям, показатели мобильности и активности среди тех, кто имеет положительную идентификацию с советским народом, выше практически по всем из измеренных показателей, кроме экстерриториальной мобильности. Наименее активной выглядит как раз группа с отрицательной советской идентификацией. Можно пытаться объяснять это состоянием социокультурной среды, которая сейчас как раз благоприятна для трансляции и воспроизводства советского дискурса, что накладывает серьезный отпечаток на характеристики публичной сферы, организацию сферы досуга и пр. Иными словами, инфраструктура обеспечения разнообразия образов жизни несет на себе столь сильный отпечаток советской традиции, что никакие инновационные и современные формы (распространяющиеся, например, в столице и больших городах) в масштабе страны пока не в состоянии переломить ситуацию. С другой стороны, высокая доля горожан среди «советских беларусов» не позволяет нам окончательно удовлетвориться этим объяснением.

Установки в области трансформаций и инноваций

Еще одной важной характеристикой — и с точки зрения представлений о «советскости», и с точки зрения актуальных тенденций развития общества — является восприятие инноваций, установки на трансформации, изменения.

Анализ данных исследования показывает, что «советские беларусы» демонстрируют более высокий уровень востребованности изменений, по крайней мере, на риторическом уровне (см. рис. 10).

В то же время, эта группа показывает более высокий уровень поддержки мер из арсенала командно-административной экономики (см. рис. 11).

Таким образом, «советские беларусы» демонстрируют неудовлетворенность текущим положением дел, однако вектор развития (по крайней мере, экономического) для них направлен «назад», к реставрации командно-административного типа экономического устройства (что, в общем-то, логично для предсатвлений истинно «совестких» людей).

При этом общие характеристики отношения к инновациям, которые мы имели возможность проанализировать в данном исследовании, выглядят гораздо более противоречиво.

«Советские беларусы» демонстрируют сравнительно высокий уровень знания «инновативов» (слов, которые маркируют новшества как технологического, так и социального порядка), т.е. их «словарь» вполне современен (см. рис. 12).

В то же время, общая оценка технологического развития в этой группе более сдержанна, чем в группах с эпизодической и отрицательной советской идентификацией, что особенно странно, учитывая вписанность ценности научно-технического прогресса в «канон» исходного советского мировоззрения (см. рис. 13).

Также «советские беларусы» отличаются более консервативными установками в сфере потребления, они менее склонны, чем остальные, пробовать новинки, появляющиеся на рынке (см. рис. 14).

Таким образом, при отсутствии серьезных различий на уровне знаний о реализующихся инновациях, «советские беларусы» отличаются более консервативными установками как на уровне общего восприятия технологических новшеств, так и на уровне потребления.

Культурно-политическое самоопределение

Историческое и геополитическое самоопределение «советских беларусов» как группы выглядит так же неоднозначно, как и для беларусов в целом. Почти равные части этой группы относят Беларусь к западному и восточному мирам (распределение ответов на этот вопрос среди «советских беларусов» очень близко к распределению по выборке в целом) (см. рис. 15).

Несколько сильнее, чем остальные группы, «советские беларусы» ощущают близость с русской культурой, хотя эти различия не так высоки, как можно было бы ожидать. Наиболее сильно в этом смысле выделяется группа с отрицательной советской идентификацией — за счет существенно более высокой доли тех, кто считает беларусскую культуру уникальным явлением, которое нельзя относить ни к европейской, ни к русской (см. рис. 16).

В вопросе признания самостоятельности беларусской нации тоже сильнее всех выделяется именно группа с отрицательной советской идентификацией, в которой доля тех, кто считает процесс беларусского нациостроительства завершенным, значительно выше, чем во всех других группах (в сумме — 88,3% тех, кто выбрал ответы «да» и «скорее да»). Однако и среди «советских беларусов», так же как и в остальных группах, эта доля довольно высока (см. рис. 17).

Довольно интересным образом советская идентификация связана с другими социокультурными идентификациями, которые замерялись в исследовании. По силе (распространенности) она уступает только ставшими практически общераспространенными в стране беларусской и территориальной идентификациям, а также идентификации себя «с православными» и «с русскими» (см. рис. 18).

Однако гораздо интереснее, с какими еще из предложенных общностей идентифицируют себя «советские беларусы». Анализ коэффициентов корреляции между разными типами идентификации показал, что «близость с советским народом» наиболее сильно связана с близостью с «русскими», «жителями постсоветских стран», «православными» и одновременно — с «жителями развитых стран».

Связь разных групповых самоидентификаций между собой *:

• «Все люди на планете» — «Жители развитых стран» (0,674);
• «Беларусы» — «Жители моего города, села» (0,641);
• «Православные» — «Русские» (0,608);
• «Европейцы» — «Жители развитых стран» (0,589);
• «Европейцы» — «Протестанты» (0,583);
• «Жители моего города, села» — «Православные» (0,537);
• «Русские» — «Советский народ» (0,535);
• «Жители развитых стран» — «Советский народ» (0,524);
• «Европейцы» — «Все люди на планете» (0,514);
• «Жители постсоветских стран» — «Советский народ» (0,513);
• «Протестанты» — «Все люди на планете» (0,505).

Если попробовать визуализировать наиболее сильные связи разных типов социокультурных идентификаций, то мы увидим, что идентификация с «советским народом» выглядит своеобразным «связующим звеном» между двумя различными комплексами идентичностей (см. рис. 19).

Таким образом, о культурно-политическом самоопределении «советских беларусов» мы можем сказать, что оно так же противоречиво, как и в целом в беларусском обществе, хотя и имеет некоторую специфику. При столь же амбивалентном историческом самоопределении (которое выражается в равном количестве сторонников «западной» и «восточной» версии), «советские беларусы» отличаются подчеркиванием близости беларусской культуры к русской и они немного более скептичны в отношении к самодостаточности беларусской нации. Кроме того, очевидна связь советской идентификации с «восточным» комплексом, хотя в то же время существует довольно выраженная связь и с идентификацией с «жителями развитых стран».

Заключение

Ответ на вопрос, почему не оправдались прогнозы социологов по поводу «естественного» отмирания советской идентичности, которые давались в начале 2000-х годов, довольно прост и очевиден. Официальная беларусская идеология старательно транслирует советские образцы и нормы, во многом опираясь на героизацию и романтизацию советского периода в жизни страны, проевропейски же ориентированная часть беларусского гражданского общества слишком рано признала процесс десоветизации завершенным и сосредоточила свои усилия на иных фронтах.

Кроме того, на трансляцию и укрепление советской идентификации влияет актуальный информационный контекст. И это не только постоянные отсылки к позитивному советскому опыту в официальном беларусском идеологическом дискурсе, культ «Великой Отечественной войны», но и внешние факторы: процессы декоммунизации в Украине, вызвавшие неоднозначную реакцию в беларусском обществе, активная ресоветизация и ресталинизация в России, которые воскрешают призраки советского прошлого, что в отсутствие рефлексии и публичной дискуссии по поводу советского наследия поддерживает трансляцию советских норм и представлений.

Однако само содержание советской идентичности безусловно трансформируется, и изучение ее вновь становится важной задачей, особенно учитывая, что результаты нашего исследования показывают, что «советские беларусы» в среднем более образованные и урбанизированные, а также более активные и мобильные, чем другие группы, т.е. являются деятельной частью беларусского общества.

Об авторе:

Оксана Шелест — старший аналитик Центра европейской трансформации, кандидат социологических наук (PhD). Окончила отделение социологии Беларусского государственного университета, аспирантуру Института социологии Национальной академии наук Беларуси. Работала в Институте социологии НАН Беларуси: руководила сектором методики и практики оперативных исследований, занимала должность ученого секретаря, возглавляла отдел технологий социологических исследований. Является экспертом аналитической группы Агентства гуманитарных технологий. Лауреат Премии Международного Конгресса исследователей Беларуси в номинации «Социальные и политические науки» (2013).