Наша политология. Бессребреники, герои и безумцы

01.11.2016
«Беларусский журнал»

Кто и зачем занимается политологией в стране без политики, как беларусскую политологию отторгает академическая среда и каких успехов удается добиваться в таких условиях.

Две трагедии беларусской политологии

«Системной и связанной политологии у нас нет, только островки: места коммуникации, отождествляющие себя с политологией люди, немного исследований — в разрозненном виде», — считает директор Центра европейской трансформации Андрей Егоров.

Причиной тому — две трагедии беларусской политологии.

Сперва в 2003 году случился «идеологической поворот», когда власть начала задумываться об идейном фундаменте и публично требовать построения государственной идеологии. И хотя каких-то ярких немедленных репрессий в отношении политологов не последовало, востребованность «правильных» ученых-идеологов привела к росту страха в отношении «вольнодумцев», их стали выдавливать из официальной академической среды.

После этого беларусское политологическое сообщество начало выстраиваться вокруг ЕГУ и соответствующего департамента политологии и европейских исследований. Однако в 2009 году история повторилась: из-за недемократичных замашек руководства университета политологов выдавили и оттуда.

Впрочем, последствием всех этих пертурбаций стала децентрализация беларусской политологии, а это значит, что в ней нет такого жесткого административного ограничения, как в некоторых других гуманитарных науках Беларуси.

К таким выводам пришли участники дискуссии «Политическая наука как проблема: судьбы и траектории в современной Беларуси», организованной Институтом политических исследований «Политическая сфера» и Беларусским коллегиумом в рамках Недели беларусского мышления.

Кто такие беларусские политологи и кому они нужны

«В Беларуси политологами зовут не ученых с серьезными исследованиями на первичных данных, а просто пишущих эксперты с популярными мнениями», — жестко охарактеризовал ситуацию директор института «Политическая сфера» Андрей Казакевич.

Кажется, любой, кто как-то связан с «политикой» (в ее деформированном беларусском понимании) может сойти в Минске за политолога. Про ученую степень, о публикациях в рецензируемых журналах и участии в научных конференциях у многих «политологов» лучше не спрашивать.

Достаточно вести блог на «Беларусском партизане» и давать комментарии «Белсату», изобличая в них «крывавы рэжым», чтобы сойти за политолога в нетребовательной беларусской тусовке. С другой стороны, настоящим политологам непросто оставаться собой, когда они выпадают из академической среды.

«Вот я был политологом, а теперь — политический аналитик», — описывает ситуацию на своем примере Андрей Егоров. Из беларусской политологической науки вымываются кадры, а оставшиеся — «герои или сумасшедшие».

«Чтобы быть хорошим политологом, а не политическим аналитиком, надо быть бессребреником или хорошо зарабатывать за пределами политологии», — соглашается эксперт «Либерального клуба» Александр Филиппов.

В таких условиях политология становится скорее хобби, нежели профессией. Этому способствует и международная изоляция. Так, хороший западный профессор по нескольку раз в месяц бывает на международных научных конференциях. В Беларуси на подобные поездки нет ни финансов в университетах, ни достаточного числа приглашений. Да и откуда этим приглашениям взяться, если публикаций беларусских ученых в западных цитируемых изданиях кот наплакал, да и с владением иностранными языками в беларусской науке дело обстоит плохо.

Не спасают беларусскую политологию и те беларусы, которые смогли получить политологическое образование и признание за рубежом, например, благодаря международной PhD-программе для Беларуси, которую администрирует институт «Политическая сфера».

«Они могут сохранять интерес к Беларуси как к объекту исследований, но выпадают из политологического поля», — считает Андрей Егоров. Даже те, кто достиг выдающихся академических успехов, теряются для Беларуси, не возвращаются — да и куда им вернуться, кто их тут ждет, какие институции? А без верификации их дипломов и степеней при беларусском ВАКе они даже не смогут как профессора преподавать в отечественных университетах.

Внешняя среда: невостребованность, закрытость и распыление внимания

Окружающая среда, в которой существует беларусская политология, также не способствует ее расцвету.

«В стране, где 95% политической жизни регулируется административно, многие направления политологии просто не востребованы», — не удивлен Александр Филиппов. Причем речь идет не только о том, что власть не хочет видеть политологов независимых: «государство не очень-то интересуется анализом и от официальных политологов».

Существует и специфический дисбаланс теоретического и прикладного в беларусской политологии. С одной стороны, политологию академическую Андрей Егоров характеризует как «схоластическую»: пересказы западных книг, абстрактно-философские рассуждения, нехватка исследований на беларусской почве. В беларусских университетах вовсе не звенят острополитические научные диспуты на злобу дня.

С другой стороны, политология собственно «на злобу дня» превращается в аналитическое обслуживание политики — не той, так этой.

«Исследования, не интересные для политики, просто не финансируются, их не видно», — считает Андрей Казакевич. А Александр Филиппов уверен, что сегодня и беларусское государство, и западные доноры — «заказчики не фундаментальных исследований, а определенных идей; от тебя ждут известных выводов».

В результате в беларусской политологии нет долгосрочных исследовательских проектов. В то время как у западного ученого может быть одна-две темы на долгие годы, если не на всю научную карьеру, то в беларусской политологии каждый вынужден заниматься многочисленными направлениями, иначе финансов не найти.

Еще одна неблагоприятная особенность внешней среды беларусской политологии — очень слабая доступность первичного материала, который либо ангажирован, либо засекречен. Например, практически нет беспристрастных научных исследований беларусских политических институтов — от парламента до политических партий и движений. Что же касается закрытости, то, как отмечали бывшие сотрудники ИАЦ, даже на таком высоком уровне многую необходимую для исследований информацию получить невозможно, материалы готовятся в условиях информационного вакуума и при слабом профессиональном взаимодействии между различными ведомствами. Что уж говорить о доступности данных для простых ученых.

«Создаваемые режимом проблемы создают и интерес к ним»

Впрочем, не все в беларусской политологии так пессимистично.

Несмотря на все вышеперечисленные трудности, есть в ней и профессионалы, и некоторые инфраструктурные достижения. С 2001 года существует научный журнал «Палітычная сфера», с 2011 — англоязычный «Belarusian Political Science Review». Недавно в Каунасе состоялся уже шестой Международный Конгресс исследователей Беларуси.

Неудобная для ежедневной работы беларусская среда оказывается крайне удачной как научный объект.

«Создаваемые режимом проблемы создают и интерес к ним, в том числе в мире. Есть, что исследовать; современный авторитаризм — это интересно», — с научным азартом говорит Андрей Егоров.

По аналогии с исследованиями испанского или южноамериканского авторитаризма — это потенциально может привнести что-то новое в политологию как науку. Так что коллегам из каких-нибудь тихих-мирных скандинавских стран есть в чем позавидовать беларусским политологам.

При этом результаты работы познаются в сравнении. Да, если сравнивать только с западными стандартами, можно считать, что с политологией в Беларуси все так себе, а вот «на фоне других наук в Беларуси все еще не так и плохо», считает Александр Филиппов.

То же касается и новых политологов, которых готовят в беларусских университетах: «В диссертациях все же не дифирамбы власти, там в основном нормальные научные тексты». Ну и, наконец, «не может диалектика не сработать в Беларуси: качество перейдет в количество».

Остается верить и работать.

«Беларусский журнал»


Другие публикации