Если бы мне понадобилось описать гражданское общество Беларуси в лицах, я бы начал с Валентина Акудовича и Светланы Алексиевич.

И многие другие, конечно, но начну с этих двух людей. Они ровесники, им по 70 лет уже, в чем-то похожи, в чем-то очень разные.

Начну с того, что они оба для меня лидеры мнений.

Да, я ориентируюсь на их мнение, их мнение мне важнее сотен и тысяч других. Ориентируюсь, с чем-то соглашаюсь, с чем-то не соглашаюсь. Важнее то, с чем не соглашаюсь.

Не я один ориентируюсь на их мнение, поэтому они не персонально мои лидеры мнений, они ЛОМы — лидеры общественного мнения. Оба широко известны в стране и за рубежом. Алексиевич переводится и издается в мире миллионными тиражами. Акудович — скромнее, его книги переводятся на несколько европейских языков и небольшими тиражами изданы в разных странах. Но зато Акудович популярен в беларусскоязычной части беларусского общества, а Алексиевич там окружена заговором молчания.

Они оба сторонятся политики. Валентин Акудович в одном из писем говорит: «Жыцце залішне кароткае, каб марнаваць яго на палітыку». Светлана Алексиевич мне пишет: «Дорогой Владимир, нет — я никогда не хотела заниматься политикой вплотную, и в этом случае тоже не буду. Политикой надо заниматься, ей надо отдать много сил и времени, а я писатель, я хочу писать книги. И это тоже требует много сил и времени, требует всей жизни».

Алексиевич в этом году стала вице-президентом международного ПЕН-клуба и возглавила беларусский ПЕН-центр, хотя обычно сторонится участия в организациях. Акудович принципиально не вступает ни в какие организации.

Время от времени и та, и другой могут подписать какое-то обращение, петицию к общественности или властям, где-то выступить, что-то общественно значимое сформулировать в интервью.

При огромном уважении к этим двум лидерам общественного мнения, я ощущаю себя полной их противоположностью. Я участвовал в организации двух партий и двух политических движений, организовывал и возглавлял несколько общественных организаций и движений, принимал участие в многочисленных протестных акциях и мероприятиях, вплоть до голодовки. Я не писатель, меня не издают за рубежом, хотя первая моя книга вышла в Латвии, уже независимой, и некоторые мои работы в России считаются хрестоматийными в кругах узких специалистов. Моя публицистическая деятельность замыкается на Беларуси, на беларусском гражданском обществе.

Валентин Акудович в личных разговорах осуждает меня за мою публицистику (за редким исключением), считая, что я размениваюсь и трачу время на «ерунду».

А Светлана Алексиевич (позволю себе цитату из личного письма) говорит: «Не пропускаю ни одну вашу статью, это всегда интересно, а главное — даже, когда я не дома, благодаря вам, я знаю, что дома происходит. И знаю не то, что называется из первых рук, а от единомышленника. Не устаю восхищаться вашему умению не поддаваться отчаянию, долбить и долбить в одну точку, хотя общество молчит, спит в коме...»

Но ведь я не сплю!

Светлана Алексиевич говорит в одном из последних интервью: «Беларусское общество ничего не решает. Все решает один человек, к сожалению. Вот такая система власти выстроилась, а беларусское общество ведет себя так, будто его и нет. Оно, видно, не созрело для каких-то явных гражданских поступков».

Я привык личностно воспринимать то, что говорят уважаемые мною лидеры мнений. Вот и это я отношу непосредственно к себе: «Беларусское общество ведет себя так, будто его и нет. Оно, видно, не созрело для каких-то явных гражданских поступков».

Если нет беларусского общества, то нет и меня. Если оно не созрело до явных гражданских поступков, то и мои поступки незрелые.

Но я не могу с этим согласиться. “Jeszcze Polska nie zginęła, kiedy my żyjemy”. Примерно так же могу сказать и я: «Общество не погибло, пока есть мы!»

Кто это «мы»? Ну, во-первых, это я сам. А что же Акудович и Алексиевич? Они же для меня лидеры! Я не мыслю общество без них.

Но одно из самых известных и пронзительных эссе Акудовича называется «Без нас». С грустью и печалью он там признается, что все значимые события в стране и обществе происходят без нас. Без Алексиевич и меня, без самого Акудовича.

А самое известное произведение Акудовича — это «Мяне няма. Роздум на руінах чалавека».

Далеко не сразу я стал понимать, что хотел сказать этим сам Валентин. Понимаю его чувства, которые он оформил в мысли и слова своей метафизики. Мне не нравятся ни его метафизика, ни слова, которыми он ее формулирует. Но я понимаю саму идею и те чувства, которые привели его к этой идее.

Ведь и у меня возникают аналогичные чувства, когда я читаю у Светланы Алексиевич: «ведет себя так, будто его и нет». Это ведь про беларусское общество! А, значит, и про меня! А я есть!

Но раз это про беларусское общество, то это не только про меня, но и про саму Светлану Алексиевич. А она есть? Ладно, Акудович, он сам про себя утверждает, что «мяне няма». Потому, что чувствует свою полную ненужность обществу.

И Светлана Алексиевич чувствует свою ненужность обществу: «Сейчас у нас делают вид, что меня как бы нет. Я не выступаю на официальном телевидении, а когда у меня были юбилеи, Александр Лукашенко делал вид, что меня не существует. И даже когда я получила Нобелевскую премию, стояло полное молчание». И я понимаю ее чувства.

Но я читаю ее слова и вижу там сослагательное наклонение «как бы». Светлана Алексиевич не метафизик, как Валентин Акудович. Тот категоричен в своем «мяне няма», а тут сослагательное наклонение «как бы».

А помнит ли Светлана Алексиевич кампанию «Святкуем Нобель разам», к организации которой и я имел отношение? Помнит ли она, как тысячи людей через интернет слушали ее Нобелевскую речь, встречали ее в аэропорту?

Помнит, конечно. Но есть официальные СМИ, а они молчали или говорили «сквозь зубы». И «Александр Лукашенко делал вид, что меня не существует».

Я сейчас пишу очередной фрагмент размышлений про гражданское общество. Когда меня спрашивают про то, что такое гражданское общество, я называю имена: Светлана Алексиевич, Валентин Акудович... и могу назвать еще много имен хороших, талантливых, честных людей. Но среди этих имен нет имени «Александр Лукашенко».

Почему для Светланы Алексиевич важнее, что этот персонаж «делал вид, что меня не существует», а не то, что говорят и делают тысячи других людей? Почему в личном письме она говорит: «Не пропускаю ни одну вашу статью... Не устаю восхищаться вашему умению не поддаваться отчаянию, долбить и долбить в одну точку». А в публичном интервью она же сообщает: «Беларусское общество ничего не решает... Беларусское общество ведет себя так, будто его и нет. Оно, видно, не созрело для каких-то явных гражданских поступков»?

Долбить в одну точку — это поступок. Незрелый? Что ж, оценка лидера мнений Светланы Алексиевич мне важна. Буду над этим тоже размышлять, хотя, на вскидку, не согласен.

Сегодня гражданское общество — это те, кто противостоят авторитарному режиму в государстве. Гражданское общество — это всегда альтернатива государству. И у гражданского общества и государства всегда не совпадают оценки и мнения. Если Александр Лукашенко от имени государства делает вид, что Светланы Алексиевич как бы не существует, гражданское общество поступает иначе и устраивает ее торжественную встречу после Нобелевской речи.

У гражданского общества и государства разные нарритивы.

В тоталитарном обществе вождь говорит: «Надо!, тоталитарное общество (не гражданское) отвечает: «Есть!» В открытом и гражданском обществе все не так.

К сожалению, все не так и у нас. Светлана Алексиевич и Валентин Акудович очень внимательные, тонко чувствующие люди, они улавливают мельчайшие вибрации общества. Но они разделяют нарратив народников и тоталитаристов, по недоразумению совпадающему с нарративом постмодернизма. Они путают народ и массы, официальную позицию и мнение народа. Они не видят гражданского общества в хаосе массового сознания.

А оно есть!

Гражданское общество в Беларуси существует.

Во-первых, это эти двое — Валентин Акудович и Светлана Алексиевич. И их слова, мнения и оценки заслуживают внимания, а вот то, что несет Александр Лукашенко и что повторяют массы населения, не заслуживает. Их надо учитывать, надо с этим считаться. Но совсем иначе, чем это делают Акудович и Алексиевич.

Во-вторых, вместе с Акудовичем и Алексивевич есть я. Нас уже трое. Но это риторическая фигура дискурса. Нас много. Мы, гражданское общество, это те, кто читает Алексиевич и Акудовича. А если они оба еще и читают то, что я пишу, то у нас плотная коммуникация в гражданском обществе.

Вот только слышим ли мы друг друга?

Теперь я вернусь к идеям, которые развивал в предыдущих частях этого длинного текста про гражданское общество, про его врагов, про новые вызовы постмодерна.

Когда-то небольшой кружок (есть такая форма организации гражданского общества) интеллектуалов пришел к идее, что нужно создавать новую партию, поскольку старые не справляются. Был определен и лидер этой новой партии — Станислав Богданкевич. Через некоторое время и эта партия проиграла режиму битву в парламенте. Тогда я написал тезисы, адресованные одному человеку — Станиславу Богданкевичу. Я написал о том, чего не понимает лидер партии, лидер единственной оппозиционной фракции в парламенте, единственный на тот момент человек, который мог сделать то, чего не мог никто другой.

Написал, принес текст Станиславу Богданкевичу и еще на словах разъяснил все необходимое.

Дальше следует совершенно народническая реакция, она же посмодернистская: это все ерунда, народ этого не поймет. Богданкевич послал меня тогда на проходную тракторного завода, чтобы я поговорил с рабочими, а не писал такие длинные, сложные, заумные тексты.

Но я писал это для ОДНОГО человека, для гражданина, который в тот момент занимал ключевое место в политической жизни. Это не нужно было рабочим тракторного завода. Это не нужно было даже партийным массам ОГП. Это нужно было одному! Требовалось его личное понимание, его личное действие и поступок. Больше никто, кроме него, не мог этого действия совершить.

И он этого не сделал. Это был провал гражданского общества и политической оппозиции.

Гражданское общество — это не массы! Это люди. Индивидуальные люди. Часто уникальные, т.е. незаменимые на своих местах, в своих позициях.

Богданкевич тогда был незаменим на своем месте, в своей позиции. И не мог позволить себе на этом месте в той позиции думать так, как рабочие тракторного завода. Но он позволил себе именно это. Он думал так, как думал, что так думают народные массы. То есть, как бы, как будто бы думал. А на самом деле не думал вовсе. Он просто автоматически изрекал готовые мнения, упакованные в господствующий нарратив, расхожие штампы и предрассудки массового сознания.

«Общество ведет себя так, будто его и нет» — это штамп, это банальный предрассудок.

Но ведь в банальных штампах есть доля истины.

Да, если раз за разом лидеры мнений, ЛОМы, писатели, философы, политики будут повторять, что общества нет, что мнения масс и мнение Лукашенко ценнее, важнее и значимее мнения Алексиевич, Акудовича (про свое уж умолчу), то его и не будет. Есть Алексиевич, есть Акудович, ну и я тоже есть. А общество? Гражданское общество?

Гражданское общество проявляет себя в действиях и поступках.

Но Гражданское общество совершает поступки и действует на основе разума и критического мышления.

Разум и мышление определяют общественное сознание.

Действия таковы, каково сознание, сознание таково, какова работа разума.

«Причина зла есть ошибка в мышлении».

Отождествлять общественное мнение гражданского общества, состоящего из разумных сознательных граждан и ярких индивидуальностей, с предрассудками массового сознания — есть ошибка мышления. Это главное зло постмодерна и народничества — отказа от идеалов Просвещения.

Читайте также:

• Гражданское общество — часть 1

• Гражданское общество — часть 2

• Гражданское общество — часть 3

• Гражданское общество — часть 4

• Гражданское общество — часть 5

• Гражданское общество — часть 6.1

• Гражданское общество — часть 6.2

• Гражданское общество — часть 7

• Гражданское общество — часть 8

• Гражданское общество — часть 9.1

• Гражданское общество — часть 9.2

• Гражданское общество — часть 10.1

• Гражданское общество — часть 10.2

• Гражданское общество — часть 10.3

• Гражданское общество — часть 11

Текст впервые был опубликован в блоге Владимира Мацкевича в Фейсбуке: