Современные политтехнологи попали в собственную ловушку. Инерция общества потребления делает их заложниками спектаклизации политической жизни, вынуждая включаться в «гонку информационных вооружений».

В своем видеодокладе профессор Университета Витовта Великого (Литва) Гинтаутас Мажейкис разбирает несколько понятий, довольно давно вошедших в европейскую социально-философскую мысль, однако анализ сегодняшних трансформаций (или мутаций?) политического поля и политической арены при всей академичности изложения невольно вызывает в памяти просмотренные в детстве фильмы ужасов и прочитанные в отрочестве романы-антиутопии.

Начиная с простых понятий «политического поля» как «сферы напряженности общественных интересов» и «политической арены» как места основного действия, проявления и столкновения этих интересов, профессор Мажейкис кратко останавливается на историческом процессе «эрозии суверенитетов». Этот процесс связан не только с сознательным делегированием части полномочий государства надгосударственным институциям, но и с тем, что появление транснациональных корпораций и развитие технологий коммуникации привели к «проницаемости» политических полей, и теперь границы политического поля и границы государства почти никогда не совпадают. Это вынуждает нас сменить систему оценок и по-иному оценивать «размер» страны, который теперь определяется не территорией и количеством граждан. И вопрос «Кто больше: Россия или Израиль?» уже не кажется абсурдным, а ответ на него — столь уж очевидным.

Политическое поле зависит от множества переменных, и среди них — конфликты и действие на «аренах». Но, раз границы политического поля перестали совпадать с границами территорий стран, вполне логично, что и «арены» могут быть вынесены за эти границы, и коммуникативные практики и технологии пропаганды тоже выносятся вовне. Меняются и способы побуждения, заражения политического пространства, знаковые системы: «мемы», «метафоры», «параистория», «новые идеологии» — только некоторые элементы «нового коммуникационного порядка», позволяющего эффективные интервенции в «чужие» политические поля. Всё это является серьезным вызовом не только государству, но и международным правовым механизмам, которые всегда были ориентированы на территориальность и суверенитет, на делегирование суверенитета и даже критику такого делегирования — но в физическом, а не информационном измерении!

Параллельным и не менее важным процессом является зарождение и быстрое распространение такого феномена общественной жизни, который профессор Мажейкис называет «сценой». Это некое иное состояние общества, иной механизм порождения социально-политической реальности. Еще в 60-е годы XX века французский философ Ги Дебор издает фундаментальную работу «Общество спектакля», чуть позже, в конце 1980-х ученик Пьера Бурдье Патрик Шампань проводит масштабное исследование того, как репрезентации (продукт деятельности СМИ) перестают быть отражением и даже искажением манифестаций, происходящих в реальности, а сами начинают формировать реальность. Манифестации — явление «арены», для существования репрезентаций нужны «сцены». Информационная реальность современного общества такова, что «сцены» постепенно вытеснили «арены», репрезентации отныне совсем не обязательно должны иметь некие корреляты за пределами виртуального пространства и хорошо обустроенных «сцен». Целый класс политтехнологий стал возможным и эффективным за счет спектаклизации общества, создавая виртуальных героев, но с еще большей производительностью — виртуальных злодеев, виртуальных врагов, ведя постановочные войны, в которых одерживаются непременно героические победы.

И вот здесь мы приближаемся к «финалу первого сезона», выписанному явно в жанре «хоррор». Запустив в современном обществе потребления процесс непрерывной виртуальной поставки «чернухи», те, кто режиссирует спектакль, сами попадают в свою же ловушку. Потому что общество потребления зрелищ имеет собственную инерцию, оно не пожирает всё, что попало. Оно имеет уже свои навыки потребления, и изменить их, сформировать спрос на иной тип продукта не так-то просто. Кроме того, привычка потреблять некоторые образы уменьшает способность аудитории к воображению вообще, она перестает в принципе воспринимать другие явления, кроме тех, к которым уже привыкла. И здесь сами кукловоды становятся зависимыми от рынка «общества спектакля».

Мало того, «общество спектакля» постепенно приобретает способно к самовоспроизводству, «самоспектаклизации». Процесс потребления вводит человека в состояние эйфории, а современные технологии, которые доступны потребителю, позволяют ему самостоятельно воспроизводить «спектакль» — уже вне зависимости от больших корпораций и вне зависимости от политтехнологов, которые стремятся управлять миром через организацию различных «сцен». И единственный выход для новых «мессий», которые пытаются «пробудить общество ото сна», — это возвращение арены, места реального, а не виртуального действия. Но арена в таком состоянии общества возвращается чрезвычайно жестоким образом, цивилизованные навыки и способности возбудить общество утрачены, и в ход всё больше идут террор и кровь, на этот раз абсолютно реальные.

«И вопрос сейчас не только в том, что нужно опять восстановить арены, восстановить баланс манифестаций и репрезентаций, политического действия и спектакля, но и в том, чтобы эта возвращающаяся арена была более или менее цивилизованной», — утверждает профессор Мажейкис в финале своего доклада.

Доклад прозвучал в рамках проекта «Постмодерн и антропотехника».

См. также: Видеозапись и материалы международная конференция «Политические технологии в современных авторитарных системах как вызов трансформациям»