Как отличить настоящую политическую аналитику от ее фантомов и клонов? И благодаря чему сильно занижена планка беларусской аналитики?

Открытая лекция директора Центра европейской трансформации, политолога Андрея Егорова о состоянии современной беларусской аналитики собрала слушателей в Минске 17 октября. Она стала заключительной в цикле лекций под общим названием «Главный вопрос», проводимого Летучим университетом в начале нового учебного сезона.

Что такое настоящая аналитика, и почему ее не стоит путать с публицистикой известных авторов в СМИ? Может ли аналитик быть беспристрастным в своих исследованиях, имея при этом собственные политические взгляды?

В горячей дискуссии по этим вопросам приняли участие философ и методолог Владимир Мацкевич, социолог и координатор Летучего университета Татьяна Водолажская, директор Института политических исследований «Палітычная сфера» Андрей Казакевич и другие.

О форме недуга беларусской политической аналитики рассказывает Андрей Егоров.

Андрей Егоров

Андрей Казакевич

Кружок недовольных

— Почему вдруг возникла эта тема? Я давно занимаюсь аналитической деятельностью, и при мне, тогда еще студенте отделения политологии БГУ, в стране происходили бурные процессы заворачивания ситуации от неустойчивой демократии к устойчивому авторитаризму. В 1997 году, когда я только пришел на факультет, имел опыт публичных демонстраций, в нашей группе складывался кружок, получивший название «Беларускі патрыятычны звяз».

Мы пришли тогда к выводу, что система интеллектуального обеспечения политической деятельности в Беларуси очень слабая, которая нас не удовлетворяла. На первый взгляд, бурная политическая активность в стране — достаточно бессмысленна и не приводит к результатам. Начиная осмыслять себя тогда как студенты-политологи, мы ориентировались на то, что политология как дисциплина как раз и предназначена для осмысления политики и для того, чтобы давать четкие основания для действий политических субъектов. Мы думали: как писать эту аналитику, как представить ее этим политическим субъектам?

Кроме того, на самом отделении политологии нас учили абстрактным знаниям о политике, которые нас не удовлетворяли. Это было мало связано с эмпирикой. И корпус знаний представлялся нам устаревшим. Мы двигались двумя путями. Первый — это попытки установления более современных форм политологии, из чего выросла «Палітычная сфера», которая сейчас лидирует со своими журналом, Конгрессом и т.д. И второй путь — попытки формирования какого-то прикладного знания для того, чтобы политические субъекты более разумно действовали в этой ситуации.

И вот с 2001 года, а более активно — с 2005-го, я вращаюсь в этой сфере.

Продавцы очков для потребителя

— Сегодня мне крайне не нравится то, что происходит в сфере политической аналитики. Мы живем в ситуации многих миров. Всякая ситуация дается нам через своеобразные «очки»: схемы, знания, которые мы получаем через модели образования. Пользуясь имеющимися инструментами работы, мы вырезаем из реальности, упаковываем ситуацию. Точно так же, но по-своему, это делает и субъект, обладающий другими инструментами.

Первое, что обычно вытаскивается из термина «аналитика», — это разложение ситуации на части. А на какие части? Это зависит от нашего представления о мире и инструментов, которыми мы пользуемся. Всякий раз это разложение приводит нас к новому пониманию ситуации, с которой мы работаем.

Но если идти чуть дальше, то каждая ситуация схватывается разными формами предметных знаний. Для аналитика, работающего с политической ситуацией, — это знания, которые что-то говорят нам про социум: социология, социальная психология и другие. Они претендуют на то, чтобы вынуть субъекта исследования из ситуации, чтобы извне посмотреть на то, что там происходит.

Но в практической деятельности аналитика такой подход почти не реализуем. Мы всё равно живем в ситуации, поэтому осознаем, что заключены в ней. И своим действием изменяем эту ситуацию.

Рассусоливание в ловушке

— Большинство из тех людей, которые пишут про беларусскую политическую и социально-политическую ситуацию (при том, что иногда делают качественные тексты, основанные на исследованиях!), не считают себя участниками ситуации, которая разворачивается. Этим грешит публицистического характера аналитика — например, то, что сегодня выдает Юрий Дракохруст, Александр Класковский, Валерий Карбалевич и т.д.

Происходит редукция аналитической позиции и, соответственно, аналитического высказывания до научного высказывания, т.е. объективного, отстраненного взгляда на ситуацию, на происходящие в этой реальности процессы.

Эти люди попадают в ловушку, при этом, не работая научным методом. Получается, что они фактически не работают по правилам, претендуют на аналитическое высказывание, но не соответствуют аналитической позиции. Они не производят ни научного, ни аналитического высказывания. Получается рассусоливание о ситуации, не более того. Оно может иметь литературную ценность, может быть умным текстом, иногда встречается хорошая констатация, но при этом не соответствует ни норме академической деятельности, ни норме аналитической.

Это очень сильно занижает планку вообще всей беларусской аналитики. На этом фоне встречаются те, кто пытается работать в двойственной позиции аналитика как участника ситуации и одновременно как рефлектирующего эту ситуацию субъекта. Но встречаются достаточно редко. Наш кружок — Центр европейской трансформации и Агентство гуманитарных технологий — пытается выдерживать эту позицию и, более того, называть какие-то методологические обоснования к тому, каким образом возможна эта работа.

На переднем плане: Оксана Шелест и Владимир Мацкевич

Про мимикрию и патологоанатома

Владимир Мацкевич: А может ли аналитик сочетать научный и аналитический подходы, быть аналитиком-исследователем?

Андрей Егоров: Думаю, что нет. Аналитический подход — в любом случае, это позиция внутри какой-то деятельности или внутри политической ситуации.

В.М.: Получается, что аналитическая позиция — самоопределенческая.

А.Е.: Да, она предполагает самоопределение.

В.М.: Формируется метод аналитика. И значит, что это необъективное препятствие — сочетать в себе аналитическую и исследовательскую функции и позиции.

А.Е.: Аналитик в любом случае опирается на какого-то рода исследование. Может ли он вести исследование при этом?

В.М.: И это можно спросить. Но можно ли предъявить претензии к аналитикам не за их позицию и видению мира, а за то, что они просто не владеют методами, не очень хорошо разбираются в ситуации? Предположим, с одной стороны стоит исследователь, а с другой — аналитик. У них должны быть разные позиции и т.д. Между исследователем и аналитиком должен существовать если не антагонизм, так хоть спор о том, кто правильнее и лучше видит ситуацию.

А.Е.: Между ними всё время и существует спор де-факто.

В.М.: Ученые, в этом смысле, не понимают аналитиков и говорят им: становитесь учеными! И что аналитики на это могут возразить? Почему они не могут стать учеными? Как только они начинают мимикрировать под ученых, ничего хорошего не получается. Я вот думаю, это напрямую связано с объектом. Потому что, если бы удавалось умертвить ситуацию, закончить ее, любой бы относился к ней с научной позиции. А пока ситуация живая, пока существует в динамике и в разворачивании, научный метод просто неприменим. Это всё равно как спрашивать у патологоанатома о методах лечения.

А.Е.: В этой аналогии всё равно у аналитика уже есть набор мертвых ситуаций, они являются тем основанием, которое, в том числе, задает ему некоторые антологические картины, присутствующие в его корпусе знаний и представлений о ситуации.

Видеозапись открытой лекции: