Почему классический подданный вдруг меняет свою ориентацию и становится гражданином? Что консолидирует украинцев, начиная с 1990 года, и чем Дмитро из Врадиевки отличается от Димы из Шклова?

О предыстории Майдана — акциях солидарности украинского общества, которые стали трамплином крушения режима Януковича и крутым поворотом в сторону ЕС — нарратив Ольги Михайловой, старшего научного сотрудника Института политических и этнонациональных исследований НАН Украины.

«От подданства к гражданству» — именно так звучала тема ее исследования эволюции общественного сознания украинцев, которое она представила в рамках научной дискуссии на V Международном Конгрессе исследователей Беларуси в Каунасе.

Гражданин отличается от подданного тем, что у него, кроме компетенции подчиняться, есть компетенция участвовать в управлении, отметила Ольга Михайлова. Речь идет о двух компетенциях, а у подданного — только одна. Причем такое понимание восходит еще к Аристотелю. В Украине часть общества хочет участвовать в управлении, но у власти есть значительная опора на другую часть — на подданных по своей идентичности. В этом случае наблюдается поляризация общества. Конечно, опора на подданническую идентичность происходит, прежде всего, в дискурсе СМИ, где она подается как наиболее патриотичная и трезвая позиция, отметила эксперт.

Тем, кто выразительно демонстрирует намерения участвовать в управлении государством — гражданской оппозиции, — приписывается смутьянство, безрассудство, зависимость от иностранных грантов, влияний, идеологий.

«Там, где происходит такое противостояние подданнического и гражданского, как, например, в Украине, с этими мировоззренческими ориентациями приходится разбираться», — подчеркнула исследователь.

Такие ориентации, по ее словам, носят очень гибкий и изменчивый характер, поэтому очень плохо поддаются статистическому описанию.

Этническая и национальная идентичность проявляется «очень ситуативно» и имеет иррациональный характер, отметила эксперт. «Именно в этом ключе хотелось бы понимать, что такое гражданская идентичность или гражданственность как мировоззренческая ориентация, потому что именно в критические моменты субъективный фактор выходит на поверхность», — пояснила Ольга Михайлова.

И тогда, как мы видим по событиям в Украине, этот фактор за счет кумулятивного эффекта становится снежным комом, а затем обязательно что-то происходит.

Условный характер этой категории хорошо иллюстрирует образ Вадима Титушко — спортсмена, наемника для организации силовых провокаций, который ударил женщину-журналиста. Как вы помните, его фамилия стала широко известной и легла в основу придуманного народом термина «титушки». Но вот что интересно: позже фамилия Титушко всплыла в совершенно другом контексте — он стал участником Евромайдана районного масштаба в Белой Церкви, участвовал в патрулировании блок-поста на трассе Одесса—Киев, не пропуская «титушек» в столицу для провокаций. «Он занял конкретную боевую позицию», — подчеркнула исследователь.

«По этой ситуации мы видим, что классический носитель подданнической ориентации вдруг ее меняет, — отметила она. — Ситуация несет для него личностный вызов и, оказывается, ее нельзя прикрепить к конкретному человеку. Тем более, насколько проблематично прикреплять ее к группам? И какие ситуации способствуют тому, чтобы эта ориентация была актуализирована? Какие инструменты ее могут актуализировать?»

Эксперт опирается на украинский опыт, где Майдан произошел «не вдруг».

«У народа должна быть закваска. Начнем с того, что в Украине это не первый Майдан, не второй и не третий, — сказала Михайлова. — Первый Майдан был в октябре 1990 года, т.н. «Революция на граните». Голодали наши студенты — требовали сместить правительство, еще советское. И что-то у них даже получилось» (Был отправлен в отставку глава Совета министров УССР Виталий Масол. — Прим. EuroBelarus.Info).

Следующая волна была связана с акциями «Украина без Кучмы», закваской которой послужило убийство журналиста Георгия Гонгадзе. Кроме того, она была подкреплена публикацией секретных переговоров Кучмы («кассетный скандал». — Прим. EuroBelarus.Info). И, в конце концов, все это вылилось в крупные акции 2000-2001 годов.

Если бы не было вышеперечисленных акций, особенно «Украины без Кучмы», то не бывать бы и Помаранчевой (Оранжевой) революции в 2004 году. Лидеры, появившиеся тогда в качестве обычных активистов, стали уже авторитетными. Таким образом, появилась преемственность.

Опять-таки, не было десятилетнего перерыва между Помаранчевой революцией и Евромайданом, а были лишь промежутки: «Налоговый» Майдан 2010 года, «Языковой» Майдан 2012 года, когда власть Януковича «протащила» через парламент ограничения на использование украинского языка, и патриотические, в том числе, русскоязычные, люди пошли отстаивать права украинского языка, держать голодовку на Европейскую площадь.

Кроме всеукраинского уровня майданов было еще множество местечковых — по всей стране, подчеркнула эксперт. Они далеко не всегда касались политики, люди выходили на защиту памятников, протесты против неправомерной застройки, хамства местного олигарха и т.д. Наиболее известным был Врадиевский Майдан: в небольшом местечке на юге Украины под названием Врадиевка местная милиция перешла все границы человеческого, творила жестокое насилие, и население — простые люди без оружия — пошли брать милицейский участок. Милиция отстреливалась.

В ходе акций повышалось доверие к их руководству. «В Украине есть человек, русский националист, бывший нацбол (Игорь Гаркавенко. — Прим. EuroBelarus.Info), который делился как-то тем, почему он попал на Майдан по эту сторону баррикад. Сказал, что, когда нужно было выступить против какого-то местного олигарха, его товарищами были именно украинские националисты. В ходе ряда акций возникла «общность в драке по одну сторону», — отметила Ольга Михайлова.

Эта «общность в драке» и была сильным консолидирующим моментом. Причем, Майдан, который объединил украинцев, русских, русскоязычных и украиноязычных, образованных людей и не очень, разных возрастных категорий, показал, что участие в акциях сплачивает сильнее, чем общие идеологические основания и даже национальные. Солидаризация в ходе реальных боевых (или приближенных к ним) действий — очень мощная.

Кроме того, все небольшие победы маленьких майданов (не только политического, но и культурного толка) документировались и публиковались как пример того, чего можно добиться, чтобы это привлекало новых людей. Так делал Игорь Луценко, организатор многих акций.

Даже на культурных, социальных акциях формируется своя солидарность, что очень важно. Причем, интересно, что солидарность проявляют люди и подданнической ориентации.

Гражданское действие отличается тем, что цели ставятся самими гражданами, отметила Ольга Михайлова. «Но если постановка задач происходит извне, как, по моим представлениям, происходит в России, это уже не вполне гражданское действие. Здесь есть подданническое примирение», — добавила она.

«В Украине, наверное, есть исторические предпосылки для того, чтобы граждане брали на себя ответственность. Это говорит о плохом качестве украинских элит — в том смысле, что не очень-то им нужно доверять», — считает исследователь.

Исторические предпосылки связаны с колониальным характером истории Украины, уверена Михайлова. По ее словам, украинские элиты часто шли на подкуп — то со стороны поляков, то со стороны российской власти. По мнению исследователя, колониальная история сближает Беларусь и Украину.

«Понятно, что разные люди в разной степени способны вырабатывать эффективные решения. Гражданами обязаны быть все, но не все могут делать выводы о том, что такое хорошо, а что такое плохо», — отметила эксперт.

Решения, которые вырабатываются «мозгами» гражданского общества, никоим образом не навязываются через доминирующий дискурс. В этом и есть принципиальное отличие принятия ориентиров, предлагаемых гражданскому обществу интеллектуалами. Коммуникация обоюдная, в отличие от подданнического общества, любое решение может быть оспорено и подвергнуто критике. Это помогает балансировке.

Гражданский дискурс в интернете окреп после Помаранчевой революции. В 2007-2010 годах гражданское общество стало заниматься контролем за властью, причем властью любой политической ориентации. Это предполагало, например, инспекции в имения представителей власти.

Эксперт считает, что становление гражданского дискурса произошло, прежде всего, в Интернете и сформировалось в отдельное направление до 2013 года. «Это просмотрел, видимо, Янукович, — отметила Ольга Михайлова. — В этом была его наивность и недальновидность».

По ее мнению, российские власти это ловят, пытаются этим манипулировать и обесценить, а Украине «в каком-то смысле. повезло с недальновидным президентом».

Служба информации «ЕвроБеларуси»