Режиму, неспособному к рыночным реформам, проще потребовать деньги с безропотного населения, чем реально заняться структурными преобразованиями.

Лукашенко говорит, что 2016 год станет самым тяжелым в истории современной Беларуси. Власти подтверждают свое обещание действиями: проще перечислить те сферы жизни, где тарифы и цены еще не выросли за три недели января. Средняя зарплата за 2015 год снизилась на 200 долларов, эксперты прогнозирует ее дальнейшее падение — вплоть до 200 долларов. Нищенские зарплаты при повальном повышении цен и галопирующей инфляции превращают жизнь беларусов в гонку на выживание.

Чем может обернуться для страны резкое падение жизненного уровня людей?

На вопросы Службы информации «ЕвроБеларуси» ответил философ и методолог Владимир Мацкевич.

— Тарифы и цены устроили настоящие гонки: электроэнергия и газ подорожали на 20%, вода в Минске выросла сразу в 3,5 раза, введен целый ряд новых налогов и поборов с граждан. При этом государство втайне от народа вновь субсидирует убыточные отрасли и предприятия. В чем смысл новой государственной политики?

— Каждый из заданных вопросов придется рассматривать по отдельности. Одно дело — неразумная, недальновидная экономическая политика, которую власти проводят уже 21 год и которая удерживает на плаву убыточные предприятия и ведет к застою в экономическом развитии страны. Другое дело — тарифы на воду, на услуги ЖКХ, которые в социальной стране далеки от рыночной стоимости. Между субсидированием убыточных предприятий и субсидированием услуг ЖКХ есть общая черта — все это субсидии, которые оплачивают не потребители, а налогоплательщики.

Казалось бы, дотации за услуги ЖКХ и оплата долгов убыточных предприятий выглядит как стремление к некой социальной справедливости. Социальной справедливости — в том смысле, что не все беларусы зарабатывают достаточно, чтобы платить реальную стоимость за услуги ЖКХ, а рабочие на убыточных предприятиях работают не хуже, чем на прибыльных. Но это всего лишь иллюзия справедливости. Финансирование убыточных субъектов хозяйствования поддерживает некомпетентных руководителей во всех отраслях — как в сфере производства, бизнеса, так и тех, кто получает дотации, не справляясь со своей работой и не имея возможности оплачивать получаемые услуги, не стимулирует эти хозяйствующие субъекты к тому, чтобы стать успешными.

Но порочный круг нужно разрывать: либо реально банкротить убыточные предприятия, либо позволять брать за услуги реальную рыночную цену. Но тогда услуги ЖКХ для многих станут непосильными.

Если говорить про рост тарифов на услуги ЖКХ, то в Беларуси сложился вообще несбалансированный рынок недвижимости. Жилье относится к одной из базовых потребностей людей, и большая часть беларусского населения в той или иной степени имеет собственное жилье. Но диспропорция на рынке недвижимости искажает его: государство дотирует услуги ЖКХ тем, кто уже имеет собственные квартиры, а с другой стороны — на рынке недвижимости держатся непомерно высокие цены не только на новое жилье, но даже на вторичном рынке. Эта диспропорция порождает целый ряд других диспропорций. Чтобы разрешить все проблемы, их нужно отделить одна от другой, т.е. рассматривать производство, бизнес исключительно через рыночную призму и не поддерживать убыточные отрасли, предприятия, думая о создании новых рабочих мест, в том числе и в сфере ЖКХ, чтобы поддерживать его на должном уровне. А это, естественно, приведет к росту цен.

Конечно же, без роста цен при проведении рыночных реформ не обойтись. Но проблема должна решаться комплексно. Сейчас она завязана в тугой узел, и с каждым годом развязать ее труднее и труднее.

— Ряд экспертов заявляет, что государство пошло на непопулярные меры ради получения кредита Международного валютного фонда. Но таких ли реформ ждет от официального Минска МВФ: забрать деньги у народа, чтобы финансировать убыточные предприятия?

— МВФ выдвигает достаточно стандартные требования для любой страны. Кредиты могут быть стабилизационные и кредиты на развитие. В любом случае, выдача кредитов требует определенных гарантий их возвращения. Если беларусская экономика останется в полусоциалистическом виде, в каком ее поддерживает государство сейчас, то МВФ не может рассчитывать на возврат кредитов от нынешнего политического режима. Поэтому многие страны с низким кредитным рейтингом, от которых практически невозможно ждать возврата кредитов, могут получить небольшие стабилизационные кредиты, которые недостаточны для развития экономики. Думаю, Беларусь рассматривается как страна, которая отказывается от активных реформ, поэтому может рассчитывать только на стабилизационный кредит. Но даже стабилизационные кредиты требуют хотя бы самых незатратных, самых очевидных рыночных мер — приближение цен на товары и услуги к рыночным и является одним из таких требований. Наверное, режиму, неспособному к рыночным реформам, проще потребовать деньги с безропотного населения, чем реально заняться структурными преобразованиями.

— В конце декабря 2015 года средняя зарплата в Беларуси равнялась 412 долларам. Стремительный рост цен, инфляция и несдерживаемая девальвация рубля (с учетом январской девальвации средняя зарплата за декабрь 2015 года уже усохла до 344 долларов) значительно ускорят обнищание беларусов. Эксперты прогнозирует падение зарплат до 200 долларов. Где находится порог терпения беларусов?

— Нужно обратиться к экономической теории и практике проведения реформ во всем мире. Без определенных потерь переход от одной экономической модели к другой невозможен. Поэтому рыночные реформы могут сопровождаться такими явлениями, как шоковая терапия — резкими преобразованиями с достаточно быстрым, в течение нескольких лет, выходом из кризисного состояния, а можно попытаться растянуть преобразования на годы. Что лучше, что целесообразнее — определяется программой реформ, программным мышлением власти и оппозиции, которая контролирует власть.

У нас не было и нет ничего подобного. У нас не было шоковой терапии, но это не означает, что страна не адаптируется под мировую экономику, — изменения происходят. Процессы, которые в других странах занимают достаточно короткий срок (резкое изменение экономических отношений, связанное, в том числе, с разорением, с банкротством, с обеднением части населения, последующие структурные изменения — и в образе жизни, и структуре занятости, отраслей экономики), у нас приобрели затяжной характер. Вместо осуществления шоковой терапии происходит постепенная адаптация, которая затянулась на годы. Сейчас все зависит от того, каким образом будут происходить изменения и есть ли у власти ресурсы для медленного дрейфа в сторону геоэкономических отношений, сложившихся в Европе и мире. Если власти удастся замедлить развитие кризиса, то медленное падение доходов, медленное обнищание не ведет к социальному взрыву, не провоцирует людей на протесты и резкие движения.

Падение доходов домашних хозяйств, доходов граждан Беларуси и еще большие темпы падения доходов, которые прогнозируются, — это быстрое падение. Власти пытаются замедлить его выравниванием, или подтягиванием курса рубля к более-менее реальному курсу. Удешевление рабочей силы за счет инфляции может стимулировать некоторые экспортные отрасли (сборочные производства, продажу некоторых беларусских услуг и товаров) и замедлить развитие кризиса, дав возможность адаптироваться к снижению доходов. Если это не удастся, наверное, нас всех ждут тяжелые времена.

— Возможен ли в Беларуси социальный взрыв? Что окажется сильнее: страх голода или же страх войны?

— Сказать трудно. Стихийные протестные волнения встречаются достаточно редко и всегда плохо заканчиваются. А организованные протесты у нас невозможны. Последним подтверждением тому является ситуация вокруг индивидуальных предпринимателей. Сегодня ИП поставлены на грань существования, они могут прекратить существование как экономический класс. Тем не менее, власти затягивают переговоры, а сами ИП не способны самоорганизоваться для решительных действий, протестов; но даже если бы они самоорганизовались, то не нашли бы поддержки среди других слоев населения. Все это делает беларусскую перспективу достаточно невнятной.

— ИП вместе с наемными работниками и семьями составляют порядка 500 тысяч человек, полмиллиона объявлены тунеядцами — миллион человек, внезапно выброшенные из экономически активной жизни представляет собой силу. Куда ее девать?

— Я бы не назвал их силой, скорее, это социально уязвимые слои населения. Чтобы погасить их активность, власти могут прибегать к разного рода мерам, в том числе к дотированию, к запугиванию, к нереализации отдельных мер. Например, тот же налог на тунеядство не может быть реализован в полной мере на практике. Протесты «тунеядцев» будут индивидуальными: никто не будет платить налоги. А вот организовать «тунеядцев», вывести их на площадь не представляется возможным. Такая же картина — с индивидуальными предпринимателями.

Угрозу для власти могут представлять резкие массовые сокращения на предприятиях, где при отсутствии профсоюзов, политических сил, возможна хоть какая-то организация на местах и распространение протеста по принципу снежного кома. Но я думаю, что власти делают все возможное, чтобы избежать массовых увольнений и погасить другие возможные причины социального взрыва.

Я пока не могу добиться от экономистов оценки реального запаса прочности беларусского режима, насколько он в состоянии микшировать кризисные явления и затягивать привыкание к медленному падению уровня жизни. Угрозу социальной нестабильности несут только очень резкие изменения экономического положения населения.