Люди, родившиеся в 1920-30-х годах, во время опроса называли Иосифа Сталина другом народа, а в современной Беларуси место главного друга, по их мнению, занял Александр Лукашенко. Нынешнюю оппозицию власти респонденты называли врагом, причем упоминали ее с такими эпитетами, как «никудышная», «нулевая», «дурацкая».

Любопытное исследование на тему того, как у беларусов позднесталинской эпохи формировался образ внешних и внутренних врагов и друзей, презентовала Татьяна Капитонова, кандидат философских наук.

Авторов проекта интересовало содержание таких важных для менталитета общества собирательных образов, как враг и друг. Они провели серию развернутых глубинных интервью со свидетелями поствоенной эпохи и своим исследованием стремились зафиксировать и объяснить не только совпадения, но и расхождения официально-пропагандистского и народного образов врага и друга: нередко люди думали и чувствовали иначе, чем предписывала идеология.

Вопросы задавали городским и сельским жителям, мужчинам и женщинам различного социального статуса. Среди них — ветераны войны, партизаны, узники концлагерей, те, кто был эвакуирован либо жил на оккупированной территории. Опрашивались жители двух стран — Украины и Беларуси. Однако во время круглого стола «Теории и практика десоветизации в контексте трансформационных процессов 21 века» результаты презентовались только по Беларуси. Друзей и врагов авторы проекта условно разделяют на внутренних и внешних, и в ходе опроса описывали каждую категорию.

Внутренними друзьями послевоенного времени (1945-1953) беларусские респонденты называли Иосифа Сталина, коммунистов, комсомольцев и пионеров. Сейчас «в друзьях» у них — действующая власть и президент как ее олицетворение. Правда, замечает Капитонова, нынешняя власть называется респондентами «очень обезличенно — кроме президента, никто больше не упоминается». Среди друзей респонденты называли также Коммунистическую партию. «Но не нашу, а именно российскую, — добавляет Капитонова. — И часто упоминали БРСМ как аналог комсомольцам».

— Живые люди это все говорили? — уточнил у докладчика кто-то в зале.

— Да, конечно, — ответила докладчица.

Что интересно, почему-то среди друзей как тогда, так и сейчас называли партизан/фронтовиков. Для кого они все же были друзьями: для власти или для народа? «В сталинские годы друзьями власти были все те, на кого она могла с уверенностью опереться, — объясняет Капитонова. — В качестве друзей власти выступали такие в целом неприглядные с точки зрения простых людей персонажи, как доносчики и герои-разоблачители. Критерий разделения на врагов и друзей в те времена был чрезвычайно прост и лаконичен — «кто не с нами, тот против нас».

По словам докладчицы, отношение к партизанам у респондентов неоднозначное: люди помнят о них и много негативного. «И здесь точка зрения власти и простого человека не совпадает. Это принципиальная разница: доносчики — это друзья власти, но не друзья простых людей, — говорит Капитонова. — В хрущевское время этих анонимщиков, разоблачителей, всячески пытались выводить на чистую воду, что и удавалось зачастую. А в сталинское время об этом даже не думали, потому что боялись репрессий. Но для простых людей доносчики никогда не были друзьями».

«Агенты западного влияния». Оппозиция — в списке врагов

Среди внутренних врагов «тогда» назывались кулаки, шпионы, вредители, а также «политические», инакомыслящие. В этой же категории — полицаи, коллаборанты, предатели, бандиты, космополиты и агенты западного влияния. В общем-то, недалеко ушла оценка респондентов нынешних внутренних врагов Беларуси.

Нынешнюю оппозицию власти респонденты называли среди главных и первых врагов Беларуси. «Причем называли ее такими эпитетами, как «никудышная», «нулевая», «дурацкая», — рассказывает Татьяна Капитонова. — Кроме того, всю оппозицию, как и в былые времена, респонденты называли «агентами западного влияния». При этом на вопрос, нужна ли нам вообще оппозиция, респонденты отвечали, что нужна, но только конструктивная. «И когда такая оппозиция у нас появится, тогда ее можно будет принимать во внимание».

Внешние враги: на смену немцам пришли американцы и поляки

Что касается внешних врагов, то тут оценка «тогда» и «сейчас» иная. Так, в послевоенное время по оценке респондентов главным внешним врагом были «немцы-фашисты», сейчас прежде всего называют американцев. Капиталистов, империалистов, а это страны Запада и США, впрочем, называли и тогда, но они были не на первом месте.

Что интересно, в современной Беларуси врагом респонденты называли и Россию, так как сегодня эта страна — «сторонница капитализма». Немцев, как внешних врагов, опрошенные «отодвинули» на второй план, но все равно упомянули. Правда, теперь наравне с немцами врагами называют и поляков. «К полякам какое-то особенно негативное отношение, даже, может быть, более негативное, чем к немцам», — говорит Татьяна Капитонова.

Хотя образ немцев, отмечает исследователь, был неоднозначен даже в военное время. Многие говорили о том, что часто встречали хороших немцев, с которыми можно было по-человечески договориться. По их мнению, именно партизаны зачастую были виноваты в усилении репрессий. Мол, если бы они не вели себя так провокационно, то было бы в военное время проще. «Но другие респонденты были не согласны с этим: говорили, что мы не должны забывать, что немцы пришли на нашу территорию с оружием в руках, пришли покорять нашу землю».

По словам докладчицы, среди названных внешних друзей сегодня мы наблюдаем практически все то же самое, что было в советское время. «Когда говорят о друзьях, сразу вспоминали Болгарию, ставили эту страну даже на первое место. Затем среди друзей — Китай, потом — Словакия и Чехия. Конечно, перечисляя друзей, вспоминают про славянские страны — Украину и Россию. Россию, как видим, называют другом, несмотря на то, что она — «сторонница капитализма». Объясняли респонденты это тем, что Беларусь, Россия и Украина всегда были триедины. Упоминаются в качестве друзей и постсоветские республики, потому что раньше мы были одной страной».

О чем говорят результаты исследования?

По мнению Капитоновой, во многом советские убеждения людей живы и в современной Беларуси. Более того, из ответов ярко видно, что сегодня у них происходит идеализация советского прошлого. «А Европа для наших респондентов не представляется как нечто целое и единое. Европа, по их мнению, остается расколотой на две части: на страны капиталистического блока и бывшие страны соцлагеря, и отношение к ним все-таки отличается», — говорит исследователь.

Но все же современная идеология отличается от советской, добавляет она. «Если, например, в СССР к религии отношение было негативное, религия была конкурентом власти, то сейчас православие, по мнению респондентов, помогает поддерживать единство восточных славян».

Татьяна Капитонова, говоря о результатах исследования, отмечает, что современная идеология Беларуси транслирует мысль о том, что нам чуждо европейское и западное. «Да и в самой беларусской идеологии сейчас отсутствует единство. В то время как для Советского союза идеология, по мнению респондентов, была достаточно цельной и монолитной, — говорит Капитонова. — Сегодня этого нет. Напротив, мы наблюдаем конъюнктурность и частую изменяемость идеологии. И, как следствие, понятие друга и врага часто меняется, чаще, чем в советское время. Это приводит к тому, что идеология становится неэффективной. Даже если оценивать то, что говорили наши респонденты, происходит какая-то путаница в головах, образы друга и врага соревнуются между собой. Но в целом можно сделать вывод, что наши опрошенные транслируют то, что было в Советском союзе».

«Такое отношение бывших советских людей к друзьям и врагам присуще далеко не всему обществу»

Рассказала докладчица и о том, как непросто было искать респондентов в принципе. «Просто прийти к человеку часто не получалось, люди не хотели отвечать. В нашем обществе еще живет такой страх, мол, непонятно, кто пришел тут к ним с такими вопросами. Нужен был какой-то посредник в этой коммуникации, чтобы люди захотели с нами поговорить».

Во время дискуссии несколько человек, внимательно слушавших доклад, отметили, что такое отношение бывших советских людей к друзьям и врагам присуще далеко не всему обществу, поэтому «выборка — нерепрезентативна».

Одно из главных замечаний касалось того, что не представлено мнение так называемого другого крыла. «Когда-то в 1994 году проводилось две демонстрации: одни пожилые шли под красно-зелеными флагами и красными коммунистическими, другие — под бело-красно-белыми. Фактически ваша выборка — это из той демонстрации, которая под красно-зелеными и красными коммунистическим флагами шла. В этом исследовании никак не проявились люди из т.н. второй демонстрации. Поэтому мы имеем несколько одностороннюю, но не объемную картинку».

Докладчица не согласилась с подобными замечаниями. «Мы пытались искать людей, которые помнят советское время. И до того, как проводить это исследование, у меня было убеждение, что наши пожилые люди мыслят по-разному. Но когда начинаешь общаться на такие исторические темы, то наблюдаются очень похожие взгляды. Все-таки мы не только через ветеранские организации искали респондентов, но и пытались общаться с обычными людьми. И их взгляды в историческом контексте часто были, как ни странно, одинаковы». Так что исследование показало еще и то, что в оценке настоящего через призму советского наше население мыслит «более-менее похоже».

Кстати, об этом, по ее словам, говорит и разница в ответах беларусских и украинских респондентов. «В Украине у нас получилось, что Западная и Восточная Украина в своих высказываниях и оценках противоположны, а в Беларуси респонденты высказывались часто одинаково независимо от того, в какой части Беларуси они живут».

В комментарии TUT.BY Татьяна Капитонова, отвечая на вопрос, почему опрашивали именно людей позднесталинской эпохи, ответила так: «Враги и друзья в прошлом и настоящем, так или иначе, связаны друг с другом, а рассказы респондентов о послевоенном времени, так или иначе, соотносятся и с последующими историческими периодами (эпоха застоя, перестройка, первые постсоветские годы и т.п.)».

«Люди соотносят непосредственно послевоенные воспоминания с более поздним опытом. Идеология сталинского периода демонстрирует тотальное и бескомпромиссное притязание власти на роль внутреннего друга. Это «дружба», от которой нельзя отказаться и которая является составляющей более широкого феноменологического явления — государственно-политической репрессивности. Именно по этой причине авторы проекта спрашивали свидетелей позднесталинской эпохи и о том, кого они сегодня считают своими врагами и друзьями».

Круглый стол проведен Международным консорциумом «ЕвроБеларусь» (Литва, Беларусь) и Центром европейской трансформации (Беларусь) в сотрудничестве с Фондом им. Г. Бёлля (Германия). Подробней с результатами международного проекта «Эволюция образов «врага» и «друга» в послевоенной Беларуси и Украине, 1945 -1953: идеологические нарративы и личные повествования» можно ознакомиться тут.

См. о круглом столе в медиа:

• «Совок» в Беларуси живет и процветает (Фото)

• Савецкае сучаснае (Відэа)

• Беларусь никак не может расстаться с советским прошлым

• Десоветизация: к критике настоящего через осознание прошлого

• Советское прошлое давит на беларусское настоящее

• Исследование: Старшее поколение Беларуси любит Лукашенко так же, как любило Сталина

См. также:

• Татьяна Водолажская: Борьба с инакомыслием в сфере труда и занятости. Запрет на профессию: новое явление на старом фундаменте

• Степан Стурейко: Роль архитектурного наследия в десоветизации образа беларусских городов в 1991-2012 годов

• Юлия Галиновская: Праздник по-советски: официальная праздничная культура в Беларуси

• Десоветизация в контексте трансформации беларусского общества