Гений Маркса проявился во многих областях мыследеятельности, он намного опередил свое время. Но он был и человеком своего времени, жил в своей социокультурной ситуации.

Согласно своему же тезису о том, что нельзя жить в обществе и быть свободным от общества, он был частью того общества. И согласно своему же представлению о том, что человек, личность есть не метафизическая сущность, а ансамбль общественных отношений, Маркс был комплексом, ансамблем тех общественных отношений, в которых родился, жил, боролся, действовал, мыслил и — заблуждался. Да, заблуждался, ошибался и грешил. А как же иначе? Но у гения и заблуждения грандиозны, и ошибки гениальны, да и грехи безграничны.

Однако что же это был за человек? Поэтически выражаясь, чего Маркс тоже не чурался, я бы сказал, что как личность, Маркс — даже не просто ансамбль общественных отношений, а полнейший симфонический оркестр вместе с оперной труппой, солистами и кордебалетом в придачу.

Но по порядку:

• Карл Генрих Маркс родился в старейшем городе Германии Трире, основанном за 15 лет до нашей эры во времена Октавиана Августа на землях германского племени треворов, откуда и его название.
• Маркс провел детство и юность в самых развитых землях Германии. Трир входил в Цизрейнскую республику (République cisrhénane), существовавшую под протекторатом Франции со времен революции и до 1815 года. На этих немецких землях была проведена секуляризация (освобождение от власти архиепископа и католического клира) и медиатизация (отстранение аристократии от власти), действовал Кодекс Наполеона — самая современная и совершенная система права.
• С 1822 года Трир был подчинен Прусскому королевству — самому консервативному государству Германии с пережитками феодализма и абсолютизма, при сохранении в западных анклавах Прусского королевства французского буржуазного права.
• Маркс происходил из раввинской семьи, но его отец приложил все силы, чтобы вырваться из затхлой среды консервативного еврейства, стал успешным адвокатом, перешел в лютеранство, что было характерно для вольнодумных и прогрессивных еврейских семей.
• Отец, Генрих (Хершел Леви Мордехай) Маркс, получил хорошее юридическое образование еще в наполеоновские времена, был знатоком хозяйственного и гражданского права, возглавлял городскую корпорацию адвокатов. входил в высшие слои трирского общества, дружил с аристократами. Сам Карл женился на представительнице одного из аристократических родов фон Вестфален.
• Карл Маркс начал учебу в восстановленном Боннском университете, а заканчивал Берлинский университет — лучший университет того времени.
• Маркс изучал самую рафинированную философию — диалектику Гегеля, был в курсе главных философских дискуссий своего времени.
• Жизнь Маркса протекала в Германии, Франции, Бельгии, Англии. Он владел основными языками этих стран, читал еще на некоторых языках, а во времена исследований по тайной дипломатии XVIII века выучил русский.
• На время жизни Маркса пришлось множество революций в Европе, национально-освободительных восстаний, зарождение и расцвет рабочего движения, подъем суфражизма и феминизма, уничтожение рабства и крепостничества.
• За время жизни Маркса Европа покрылась сетью железных дорог, возникла индустрия Рура, Манчестера, США.
• Круг его общения составляли члены правительств и парламентов, ученые, писатели, маргиналы, бунтари и революционеры всех стран, буржуазия, пролетарии и люмпены.
• Лично или заочно Маркс имел отношение почти ко всем важнейшим событиям эпохи.

Юный Карл Маркс

Все это вроде бы известно про Маркса. И я сам знал в общих чертах его биографию со школьных времен. Но где-то на первом курсе купил в букинистическом магазине книгу Франца Меринга, которая побудила по-новому взглянуть на биографию и деятельность Маркса. Важно не только знать, но и понимать, что к чему.

1. Представьте себе общественные настроения в городе Трире, который после двадцати лет свободы в революционной Франции после Венского конгресса попадает под власть феодальной прусской монархии! Это может быть похоже на настроения народов Прибалтики, которые после короткого периода независимости были оккупированы Советским Союзом. А именно такие настроения трирских буржуа и интеллигенции формировали личность юного Маркса.

2. Представьте себе большую еврейскую семью, где дедушки и бабушки, дяди и тети крайне религиозны, а отец с матерью совсем наоборот! Хершел Леви Мордехай Маркс принял лютеранское крещение в 1818 году и крестил детей в 1824 году, когда Карлу было 6 лет. Все семейство было против этого шага, мать Карла Генриета не могла пойти против воли родителей и перешла в лютеранство только после их смерти, позже своих детей. Даже сегодня смена религии становится очень важным событием в любой семье, а уж тогда это был очень смелый и решительный шаг, отразившийся на сознании всех членов семьи. Генрих Маркс принял лютеранство не потому, что стал христианином, а по общественно-политическим причинам. Он разрывал с иудаизмом, но быть атеистом в тогдашней Пруссии было не принято.

3. Представьте себе 19-летнего студента, который тайно вступает в маргинальный брак с аристократкой, немного старше его, семья которой совсем не в восторге от такого мезальянса! Швагер Маркса сделает карьеру в прусском королевстве и потом в объединенной Германии, связь семей будет сохраняться, точно так же, как и напряжение между ними.

4. И вот такой амбициозный молодой человек, отягощенный противоречивым и бунтарским опытом, становится студентом Берлинского университета и знакомится с диалектикой Гегеля, которая очень помогает справиться со всей противоречивостью личного опыта и поэтому не может не стать главным увлечением Маркса.

И мог бы стать Карл Маркс кабинетным философом с таким увлечением. Но и тут Меринг формулирует мудрое замечание: если бы Марксу не отказали в профессорской кафедре в Берлине или Бонне, то коммунизм никогда бы не получил методологического и философского обоснования. Так было бы или нет, остается только гадать и фантазировать.

5. Но вся судьба Маркса предопределила его встречу с революцией. Он жил в такой среде и в такое время, когда революция была частью жизни и сознания всех сколь-нибудь активных и думающих людей. Маркса интересовало все, что было в моде и тренде в Европе, и ко всему он относился самым серьезным образом, вооруженный самым лучшим методом.

Коммунизм и бунтарство входили в моду, становились трендом, и Маркс не мог обойти это стороной.

6. Наука тоже была в моде. Гумбольдтовский университет в Берлине был центром научной жизни. Чем бы ни занимались интеллектуалы того времени, они все стремились превратить в науку, Маркс не был исключением.

7. Революция, драйв, фан, движуха — это все Маркс очень любил, это сквозит во всех его текстах, письмах, об этом говорят те, кто был близко с ним знаком.

Строгое мышление, доказательство, точность формулировок — это тоже было страстью Маркса.

8. Но Маркс не сдерживал себя и в выражении нелюбви.

«Поповщина», «филистерство», «грязно-торгашесткий дух», «люмпен-пролетариат», «пустое фантазирование» — этими словами Маркс характеризует все, что он не любит.

9. И любовь, и нелюбовь Маркса сформировались теми общественными отношениями, в которых он рос, воспитывался, которые рефлектировал в молодости как истинный селфмейдмен. Вольнодумство отца, юношеские компании формировали отношение к обывательской филистерской среде горожан, что в Трире, что в Бонне. А еще презрение к аристократии, как по семейным причинам, так и по обстановке в городе Берлине с его юнкерской милитаристской верхушкой.

О революционной активности Маркса написано много, не стоит повторяться.

10. Важнее другое. Карл Маркс отметился во многих областях интеллектуальной, политической и литературной деятельности. Во многих областях он оставил свой след, в некоторые внес неоценимый вклад, а где-то и вовсе совершил переворот или просто создал заново.

«Маркс и Энгельс в редакции «Новой Рейнской газеты»

Однако были области, которые оставались за пределами внимания Маркса, недостаточного внимания или даже пренебрежения.

Маркс практически не оспаривает Гегеля, но резко критикует Фейербаха. При том что резко противопоставляется идеализму и трансцендентализму и постулирует материалистическую установку.

Он почти не замечает современных ему крупных философов, зато много критикует и комментирует тексты, манифесты, подходы мелких и незначительных (впрочем, крупных и значительных тоже) пропагандистов коммунизма и материализма. Еще в большей степени это проявляется у Энгельса. Кто такие Дюринг и Дицген, чтобы уделять им такое внимание?

Знание всех главных языков и отличное образование позволили Марксу работать с самым современным знанием XIX века. Он был в курсе всех достижений современной ему науки, бухгалтерии, статистики, военной стратегии. При наличии хорошей философской подготовки Маркс мало интересовался тем, что делают современные ему младогегельянцы и неокантианцы.

А зря.

И вот почему. Маркс на основе своей онтологии (комплементарные связи и отношения производительных сил и производственных отношений) разработал новый подход к анализу истории. В основе развития лежит развитие производительных сил, а производственные отношения являются только надстройкой над этими силами. Смена производственных отношений не автоматически ведет к изменению производственных отношений, а протекает болезненно, через конфликт (отрицание отрицания) и борьбу противоположностей. То есть через насилие, войны и революции.

Развитие производительных сил может и должно изучаться объективно, т.е. научно, почти так же, как изучается природа. И действуя научным методом, Маркс построил новаторскую теорию развития производительных сил, поставив им в соответствие социальные и политические отношения. Каждому типу хозяйства соответствует один или несколько типов общественных отношений. Так возникла концепция исторической смены формаций. Первобытнообщинный коммунизм соответствует натуральному хозяйству, рабовладение соответствует земледельческому хозяйству бронзового века, а феодальный строй — натуральному региональному хозяйству железного века. Капитализм возникает на базе мануфактурного и фабричного способа производства. Каждой из формаций соответствуют свои общественные противоречия, которые в случае обострения приводят к восстаниям и революциям.

Подробно исследуя и описывая капитализм, способ образования капитала и его функционирование, Маркс стремится к объективному описанию производственных и общественных отношений.

Отрешиться от принципа объективности он не может, ему нужно обосновать свою идею фикс — неизбежность коммунистических отношений в силу развития производительных сил.

Логика этой объективности такова.

В каждой общественно-экономической формации (комплементарному соответствию производительных сил и производственных отношений) складываются два антагонистических класса эксплуататоров и эксплуатируемых. Каждая исторически новая формация снимает этот антагонизм через возникновение новых антагонистических классов. Но антагонизм существует в производственных отношениях и связан с практикой и практическим разумом, который недостаточно познал объективную сторону истории, т.е. развитие производительных сил.

Это означает следующее.

Капитализм бурно развивается. Это, так сказать, эмпирический факт, данный нам в ощущениях. Вот как Энгельс описывает это ощущение:

«C тех пор как пар и новые рабочие машины превратили старую мануфактуру в крупную промышленность, созданные под управлением буржуазии производительные силы стали развиваться с неслыханной прежде быстротой и в небывалых размерах» («Развитие социализма от утопии к науке»).

Это только нам из XXI века со скоростным интернетом и космическими аппаратами с вертикальной посадкой век XIX с его паровозами и курьерской почтой кажется медленным. А для Марса и его сообразительных современников мир развивался «с неслыханной прежде быстротой и в небывалых размерах».

Мир быстро меняется, но без разумного управления:

«В общественном производстве господствует анархия. Но товарное производство, как и всякая другая форма производства, имеет свои особые, внутренне присущие ему и неотделимые от него законы; и эти законы прокладывают себе путь вопреки анархии, в самой этой анархии, через нее. Эти законы проявляются в единственно сохранившейся форме общественной связи — в обмене — и действуют на отдельных производителей как принудительные законы конкуренции. Они, следовательно, сначала неизвестны даже самим производителям и могут быть открыты ими лишь постепенно, путем долгого опыта. Следовательно, они прокладывают себе путь помимо производителей и против производителей, как слепо действующие естественные законы их формы производства. Продукт господствует над производителями».

Так пишет Энгельс в «Развитии социализма от утопии к науке», и именно так думал Маркс.

Над кем же «продукт господствует»? Кто такие «производители», о которых говорят Энгельс и Маркс? А это именно те антагонистические классы, которые соответствуют капиталистическому способу производства, этому этапу развития производительных сил. Это им «неизвестны законы товарного производства», которые «могут быть открыты ими лишь постепенно, путем долгого опыта».

Значит, все дело в опыте, в долгих годах накопления опыта? Ну, нет, ведь «мы хотим сегодня, мы хотим сейчас». Впрочем, не только в этом.

Пролетариат как главный участник товарного производства не может даже в долгом опыте обрести знание об этих законах в силу отчуждения от процесса производства и результатов труда. Пролетарий становится частичным участником мануфактурного производства, винтиком фабричной машины, отстраненным от собственности на результаты труда, не говоря уж о средствах производства, которые ему чужды. Пролетариат недостаточно разумен в силу отчуждения. И тут ему нужен Маркс со всеми его знанием, опытом и гением. Маркс откроет законы товарного производства, законы развития производительных сил и поделится этим открытием с пролетариатом, который, вооружившись этим знанием, сможет преодолеть отчуждение и взять под контроль производительные силы, развивающиеся «с неслыханной прежде быстротой», и сможет развивать их еще быстрее.

Именно так Маркс представлял себе свою жизненную миссию.

«Карл Маркс. I Интернационал»

Иное дело буржуазия и капиталисты. Они собственники средств производства, хозяева, они присваивают себе продукты труда пролетариата и машин и пользуются ими как товарами, запуская в процессы обмена, где и получают свою прибавочную стоимость, обогащаясь и наращивая капитал. Почему же они не знают законов товарного производства?

И тут Маркс совершает большой грех против объективности и научности. Он отказывает буржуям и капиталистам в рациональности. Они не потому не понимают и не знают законов товарного производства и развития производительных сил, что отчуждены от этих процессов, а потому что НЕ ЗАИНТЕРЕСОВАНЫ. Так у Маркса появляется морально-практическая категория «интерес», из-за которой его считают первым из «метров подозрений», предшественника иррационализма Ницше и Фрейда.

Буржуи не знают, потому что не хотят знать, и мешают познанию, поскольку не заинтересованы в нем.

Это сильный и категоричный тезис. Но может ли он быть доказан?

Можно попробовать его доказать, но наука и естественнонаучный метод тут бессилен. Интерес, мотивация, установки буржуев и капиталистов, как, впрочем, и всех людей без исключения — это предмет гуманитарного и социального знания.

Маркс очень хорошо ориентировался в философии, которую изучал в лучшем университете, которой занимался все свою сознательную жизнь. Маркс хорошо знал современную ему науку и внимательно следил за новыми открытиями и достижениями науки.

Но гуманитарных и социальных наук он не знал, их в его время просто не существовало. Они создавались и разрабатывались параллельно деятельности и творчеству самого Маркса. Ну и самим Марксом, вклад которого в социальное и гуманитарное знание невозможно переоценить.

Однако критики установки исторического материализма о том, что развитие производительных сил (природы, материи, базиса) и развитие производственных отношений (культуры, сознания, общественных отношений, надстройки) можно исследовать одними и теми же методами, от Маркса не прозвучало.

Современники Маркса создают новые науки и разворачивают интенсивные исследовательские программы культуры, общества, психики — всего того, что Вильгельм Дильтей назвал науками о культуре (Kulturwissenschaften) и науками о духе (Geisteswissenschaften), которые требуют иных методов и иного подхода, нежели науки о природе (Naturwissenschaften).

Огюст Конт создает науку социологию и направление позитивизма в социальных науках.

Герберт Спенсер одновременно постулирует эволюционизм в социологии раньше, чем Чарльз Дарвин, говорит о социальной статике и динамике.

Вильгельм Вунд открывает эмпирические исследования в психологии, в то время как Густав Фехнер и Френсис Гальтон разрабатывают методы измерений в гуманитаристике.

Иеремия Бентам и Джон Стюарт Милль предпринимают попытки разработать метод гуманитарных исследований. Милль пишет фундаментальную работу по индуктивной и дедуктивной логике, создает свою версию политэкономии с учетом грандиозного управленческого опыта Ост-Индской компании.

Неокантианские школы, возникающие в разных университетских городах Германии, разрабатывают аксиологию и методы исследований культурных и духовных явлений.

Маркс, который первым предъявил претензию к существующим в его время исследовательским и спекулятивным методам («все прежние философы лишь объясняли мир...»), проигнорировал ответ современной ему философии на эту претензию, предложившей вместо того, чтобы объяснять — понимать. Маркс увлекся только тем ответом, который дал сам: «дело заключается в том, чтобы изменить его». Это правильно, но изменять мир без понимания можно только насилием.

Ничем из упомянутых работ своих современников Маркс не интересовался или не акцентировал на этом внимания, он знал одной лишь думы страсть — революция!

А зря. Самого Маркса читали, изучали и пытались понять. Понять, присвоить и использовать.

Основатель социологии Огюст Конт

Нужно сказать, что Маркс при жизни не пользовался такой популярностью, как потом.

Методология Маркса и его исследования природы капиталистического способа производства были настолько новаторскими, что для их усвоения и принятия требовались большие усилия и то, о чем говорил Энгельс: «путем долгого опыта».

Сама по себе популярность Маркса не очень волновала, даже при всех его амбициях и осознании своей гениальности. (Из сочинения 17-летнего Карла Маркса: «Если человек трудится только для себя, он может, пожалуй, стать знаменитым ученым, великим мудрецом, превосходным поэтом, но никогда не сможет стать истинно совершенным и великим человеком»).

Но для революционной практики было совершенно необходимо, чтобы «идеи овладели массами». Массами революционного и не очень пролетариата.

Но даже среди пролетариата Маркс был не самым популярным лидером, ни в начале своей карьеры, ни в конце. Пролетариат увлекался вульгарными коммунистическими идеями куда больше, чем «анализом прибавочной стоимости», он мог выбирать из чартизма, фабианства, следовать за Прудоном, Лассалем. Предложений и лидеров было достаточно.

Да и читать и понимать пролетариат умел хуже, чем буржуазные филистеры, либералы и прочие.

Чтобы продвигать свои идеи в пролетарские массы, сам Маркс и Энгельс приложили очень много сил. Они несколько раз излагали весь комплекс своих идей в очень подробных конспектах, в тезисной и популярной форме. Собственно, публицистика, агитация и пропаганда были основными литературными занятиями Маркса, который был корреспондентом многих газет, начиная от «Рейнской газеты» — в молодости, до солидных американских изданий — в последние годы жизни.

Но популяризация всегда чревата вульгаризацией. Если «Капитал» могли освоить только очень подготовленные читатели, то рабочим нужно было предлагать что-то попроще. Например, «Манифест коммунистической партии».

Но «Манифест» при всей своей откровенности и поэтичности — пропагандистский документ, в нем нет доказательности и обоснованности. А интеллектуальная честность Маркса не позволяла ему быть голословным.

Обоснование же всей коммунистической парадигмы и историческо-материалистического учения о неизбежности пролетарской революции и наступления коммунизма лежало в философии и онтологии истории. Требовалась популяризация марксистской философии среди широких рабочих масс. Эту задачу Энгельс сделал для себя главной, он пытался изложить учение Маркса в доступной для рабочих форме.

Но в этом деле он стал перед выбором: излагать Маркса, опускаясь до Иосифа Дицгена, или окультуривать Дицгена, поднимаясь до Маркса. В «Диалектике природы» Фридрих Энгельс так и не смог разрешить эту дилемму.

Учение Маркса стали излагать во все более простых и вульгарных формах. В самых крайних случаях рассказывали о бродящем по Европе призраке, в более рафинированных — печальную историю прибавочной стоимости и пауперизации.

Когда марксизм докатился до России, то от диалектики Маркса осталось только логическая путаница и онтологический спинозизм. Маркс излагался в духе дуализма Спинозы.

«В.И. Ульянов и марксистский кружок в Самаре»

Зато Маркса изучала либеральная публика, философы и ученые, политики консервативного толка.

И чем больше они изучали Маркса и понимали его, тем дальше они уходили от коммунизма.

Концепт коммунизма как эсхатологический этап развития производительных сил и производственных отношений был заменен концептом социализма.

В классическом марксизме социализм понимается как первая стадия коммунизма, соответствующая достигнутому уровню развития производительных сил, и вынужденный этап диктатуры пролетариата, когда у пролетариата нет сил и возможностей отказаться от собственности, денег и государства, когда вместо мечты о том, чтобы «всем по потребностям», приходится довольствоваться паллиативом «каждому по труду».

Социал-демократы, лейбористы, либералы и многие консерваторы представляли социализм совсем иначе. Социализм был логическим продолжением буржуазного общества, обеспечивающего все большее равенство граждан, причем не только в политическом отношении, но и в участии трудящихся в прибылях производственных предприятий.

Социализм как общество эмансипации бесправных, как общество равных возможностей, как открытое общество.

Либералы и консерваторы брали методологию исследований у Маркса и его практическую часть, отбрасывая идеологию и онтологию.

Карл Поппер, критикуя «нищету историцизма», показал ненаучность исторического материализма Маркса и ошибки в концепции общественно-исторических формаций.

Правда, порой вместе с идеологической шелухой отбрасывают и деятельностную онтологию и методологию Маркса. В Европе и США это происходит по одним причинам, их стоит разбирать отдельно. А в коммунистических обществах (в СССР, в частности) марксизм не просто изучался в самом вульгаризированном виде, но порой и просто перевирался, как это показал Александр Зиновьев с принципом восхождения от абстрактного к конкретному.

Коммунистам-большевикам не нужен был глубокий, критичный, дотошный Маркс. Им нужна была икона и святой в их пантеоне.

Маркса извратили и вульгаризировали не только большевики, но и те интеллектуалы в Европе, которые были отрезаны от политики и практики, пробавлялись бездарной болтовней в университетах. Впрочем, Маркс сам дал для этого достаточно поводов. В первую очередь своей романтической верой в разумность пролетариата и убежденностью в иррационализме и злонамеренности буржуазии. Буржуазии и пролетариата — которых сам же Маркс и выдумал, ну или вывел их существование из своей собственной теории. Вопреки фактам и эмпирике.

Впрочем, если факты не соответствуют теории, тем хуже для фактов, как известно.

Сами Маркс и Энгельс еще при жизни могли наблюдать эволюционные изменения капиталистического строя и способа производства, а также эффекты этой эволюции в производственных отношениях:

«Переход крупных производственных предприятий и средств сообщения в руки акционерных обществ, трестов и в государственную собственность доказывает ненужность буржуазии для этой цели. Все общественные функции капиталиста выполняются теперь наемными служащими» (Энгельс, «Развитие социализма от утопии к науке»).

Они видели зарождающийся союз труда и капитала, взаимную заинтересованность рабочих и буржуев друг в друге.

Последние годы жизни Маркса пришлись на затухание волны революций, падение бунтарского энтузиазма в развитых странах Европы. Революция и коммунизм дрейфовали на Восток, на Западе им уже не было места.

Последняя революция в Европе случилась в 1871 году, следующая была уже в России в 1905 году. В России, которую Маркс не любил всей душой.

Ну, что поделать — диалектика!

Достижения и открытия Маркса использовали либералы, эволюционировавшие в социал-демократов, буржуазные политики. Ну и положение рабочего класса от этого серьезно улучшилось.

А что же коммунизм? Коммунизм продолжал жить как романтическая извращенческая мечта, эволюционируя во все более вульгарные и бесчеловечные формы.

Сначала — большевизм, троцкизм, сталинизм, потом — маоизм, вплоть до чучхе.

Ну и абстрактные выхолощенные формы интеллектуальных развлечений, вроде фрейдо-марксизма, еврокоммунизма и прочего, сродни тем маргинальным течениям, которые так раздражали самого Маркса своей примитивностью в 40-70-е годы его века.

Группа лейбористов в британском парламенте, 1906 год

Текст впервые был опубликован в блоге Владимира Мацкевича в Фейсбуке:

Смотрите также:

• У рабов нет и не может быть совести. Нет ее и у советского человека!

• Активная десоветизация сегодня актуальна как никогда

• Инициатива Мацкевича: 2017 год — Год антикоммунизма!

• Сто лет коммунизма или Год антикоммунизма?

• Декоммунизация сознания

• Экономические реформы нужно начинать с десоветизации и декоммунизации

• Идеалы коммунизма реализованы?

• Общество исполнителей без господ, хозяев и начальников

• Liberté, Égalité, Fraternité

• Популярно про антикоммунизм

• Коммунизм и коммуналка

• Власть и коммунизм

• Беларусь остается «ментально советской» страной

• Повестка дня для Беларуси на 2017 год антикоммунизма

• Панэльная дыскусія «Рэвалюцыя 1917 года і досвед камунізму для Цэнтральна-Усходняй Еўропы» (Відэа)

• Зло есть зло

• Антикоммунизм, коммуналка, человейник и природа человека

• О чем мы говорим, когда говорим о коммунизме?

• Коммунизм и другие идеологии и нарративы модерна

• Гений Маркса и его грехи

• Как соотносятся теория и практика в коммунизме?

• Стрим-программа «Горизонт событий. Антикоммунизм.BY»

• В СССР было самое худшее образование в мире!

• Коммунизм — это зло!

• Победить дедовщину можно только искоренив советские обычаи и традиции

• Колумнисты и коммунисты

• Коммунисты и государство

• Слезть с иглы коммунизма